Были ее глаза.
– Я принесла это к столу, – произнесла я, быстро отворачиваясь, и поставила сверток на рабочую поверхность.
– Ты сделаешь из меня толстяка, Роуз, – сказал Грэхем, поднимая крышку и с одобрением вдыхая запах пирога, – и мне это на самом деле безразлично. – Он обнял меня. – Из достоверных источников нам стало известно, что у нас есть повод откупорить бутылку вина, раз уж есть, что праздновать.
– Мы слышали, что ты распродала все свои работы на ярмарке, – раздался голос Глории, наклонившейся, чтобы заглянуть в духовку.
– Мы действительно тобой гордимся, – кивнул Грэхем, пожимая мне руку. – Кто тот человек, который купил их?
– Он юрист из Плимута, который приехал сюда на лето. Он купил картины для своей квартиры и заплатил гораздо больше, чем они стоили.
– Не-а, у него просто хороший вкус.
Я смотрела на спину Глории, задаваясь вопросом, почему она так молчалива.
– Это было неожиданно. Могу я чем-нибудь помочь, Глория? – спросила я.
– Нет, я справлюсь, а вы оба проходите.
Грэхем схватил бутылку вина и направил меня в маленькую гостиную. Мои глаза невольно устремились к двум фотографиям в серванте. На одной из них мы с Лукасом в день выпускного. Его волосы песочного цвета были слишком длинными и падали на глаза. Он обнимал меня, его смокинг прекрасно сочетался с моим длинным черным шелковым платьем.
Мы оба улыбались в камеру, но выглядели немного нелепо, как могут выглядеть только подростки. На другой фотографии – мы в годовщину свадьбы в баре у Джо. Лукас одет в джинсы и черную рубашку, а я – в длинную юбку, мои волосы короче и подстрижены каскадом. Мы смотрим друг на друга, счастливо смеясь. Я посмотрела на свои глаза, такие пьяные и счастливые, и подумала, буду ли еще так счастлива и если буду, то когда. И правильно ли это – хотеть испытать эти чувства снова.
– Утром мы были на службе, – сказал Грэхем, отвлекая мое внимание от снимков. Он налил нам по бокалу, и я села рядом с ним за обеденный стол красного дерева. Глория и Грэхем регулярно посещали церковь, их вера вызывала у меня восхищение, даже несмотря на то, что иногда ее сложно было понять после того, что случилось с Лукасом. – Положили несколько нарциссов на его могилу, – на слове «могила» его голос слегка дрогнул.
– Если бы мне пришлось выбрать цветок, который описывает Лукаса, это был бы именно нарцисс – солнечный, счастливый и улыбчивый, – я чувствовала, что мой голос тоже дрожит, на этот раз – на его имени. Я всегда чувствовала его присутствие здесь.
– Я полностью согласен, – он быстро сжал мою руку.