— Что, погиб? — тихо, почти шепотом спросила Галина и приложила руку ко рту.
Вероника опять кивнула и закрыла лицо руками.
— Я никогда его не забуду! — замотала головой она. — Никогда! И никогда в жизни больше ни с кем! Ни за что! Я лучше в монастырь пойду!
— Ну тише, тише ты, успокойся… Не надо, Вероничка… На, лучше выпей еще. Тебе легче будет, выпей… Горе надо водкой заливать — это дело проверенное… Надо же, такая молоденькая… — Галина всплеснула руками.
На них оглядывались. Вероника, уже давясь, выпила еще одну рюмку и закусила маринованным огурцом. Когда она подняла глаза на Галину, то увидела, что лицо у той расплывается и двоится. «Господи, какая же я пьяная!» — подумала она и вдруг почувствовала, что ее мутит. Молча, схватившись за живот, Вероника встала из-за стола и, качаясь, пошла к выходу. На ходу она задела какой-то стул и точно бы упала, если бы не подоспевшая на помощь Галина.
— Э! Э! Куда это ты одна? Пошли… Пошли вместе… Вот так, потерпи — сейчас в туалет тебя заведу…
Заботливо, как мать, Галина стояла рядом все время, пока Веронику выворачивало наизнанку. Потом помогла умыться, достала из сумки чистый платок. Вывела Веронику в коридор и заставила постоять на сквозняке. Только когда Вероника окончательно пришла в себя, она проводила ее до вагона и проследила, чтобы та легла спать.
— Что же это делается… — ворчала она себе под нос, когда шла обратно. — Что же только на свете делается…