Она с улыбкой помахала фотоаппаратом.
– Если нет, то быстро опускайся на колени.
Она встала и, скрестив руки на груди, выжидающе посмотрела на меня.
Мне стыдно это признать, но я послушался. Я опустился на колени в собственной гостиной и три раза умолял ее простить меня за то, что не обращал на нее внимания, говорил, какая она красивая, а она стояла надо мной и фотографировала мой позор.
Это длилось не более минуты, но мне казалось, что прошло несколько дней. Когда она наконец позволила мне подняться, у меня закружилась голова, я вспотел и начал задыхаться.
«Соберись, ты, жалкий кусок дерьма!»
– Отдай фотоаппарат, – пробормотал я, протянув руку и не глядя ей в глаза.
Стараясь хотя бы внутри сохранить чувство собственного достоинства, я попытался вспомнить все, что собирался с ней сделать, когда приду в школу в понедельник.
«Шины, соль… Что там еще было?»
Соня звонко рассмеялась, лишив меня надежды разобраться с этой ситуацией здесь и сейчас.
– Ох, Тодд, – ответила она, демонстративно пряча фотоаппарат в сумочку. – Ты же не думал, что я тебе вот так легко его отдам, правда?
И тут я понял, что свалял дурака. Понимание этого обрушилось на меня словно лавина. Я попытался сосредоточиться. Мне захотелось схватить ее за волосы и впечатать лицом в стену.
– Соня, – негромко сказал я, – ты получила то, что хотела. Теперь отдай мне этот чертов фотоаппарат!
Я не мог позволить ей так просто уйти. Я даже протянул руку в надежде получить то, что она обещала.
– Ну уж нет, мистер Лэндли. – Она похлопала ладонью по сумочке, а потом, явно чувствуя мою панику и опасаясь, что я решусь на что-то необдуманное, начала пятиться к двери. – Это останется у меня. На случай, если ты снова решишь вести себя со мной как засранец. – Ее глаза сверкнули, когда она представила, что сможет вечно держать меня на крючке. – Спасибо за представление. – Она рассмеялась. – Это было бесподобно.
Она помахала мне рукой и вышла.
Я снова опустился на колени и закрыл лицо руками. Меня тошнило.
Я понял, что это конец. Я понял, что на этом все закончится.
Зак любил приходить без приглашения, что Дарси находила возмутительным или очаровательным – в зависимости от ситуации. Когда-то их обрывочные, фрагментарные отношения нравились Дарси, но тот давний трепет давно сменился усталостью. Она решила, что годы, проведенные в травматологическом отделении, в постоянной спешке, наполненной нервотрепками и диагнозами, которые Заку приходилось сообщать пациентам, научили его не обращать внимания на то, как его в целом воспринимают окружающие. Его не трогали ни чужие эмоции, ни чужие слезы. Со временем он научился сосредотачиваться на цели, не обращая внимания на последствия, что было плюсом для работы в больнице, но минусом для долгосрочных отношений с женщиной.