Сильвия повернулась на бок, поджала ноги и закрыла глаза. Филин перестал ухать. Ей представился взмах крыльев за окном… писк полевой мыши в саду… бледно-серый силуэт, несущий трупик. На миг стало жаль крошечных существ, которые этой ночью стали чьей-то добычей. Но воображение ее на этом не остановилось. Девушка увидела, как филин поднимается все выше и выше в сверкании далекой звезды… Следопыт Арктур…
Глаза Сильвии распахнулись, когда она услышала топот копыт на дороге.
Откинув одеяло, девушка подбежала к окну.
Внизу по дороге к замку медленно приближался всадник. Дочь узнала опущенные плечи и устало склоненную голову отца. Накинув шаль, она открыла дверь и на цыпочках пошла по коридору. Пройдя мимо спальни герцогини, падчерица на миг остановилась. Да, легкий храп указывал на то, что ее мачеха спит. Если успеть к двери до того, как отец позвонит, никто не узнает, что герцог вернулся так поздно. Но отчего-то сердце сжималось от недобрых предчувствий.
Дойдя до парадной лестницы, Сильвия легко сбежала вниз, открыла дверь и увидела, как отец спускается с лошади. Держа в руке поводья, он уставился себе под ноги и замер. Не думая о том, что для такой холодной апрельской ночи она слишком легко одета, дочь поспешила к отцу.
Герцог поднял на нее удивленный взгляд:
– Дорогая…
Лицо его казалось таким серым и искаженным от холода, что у Сильвии стало еще тревожнее на душе. Что-то стряслось.
– Папа… идите в дом скорее… Белами просто привяжите… Я потом отведу его на конюшню.
Герцог послушно, как ребенок, выполнил все указания и пошел за дочерью в замок. Но куда его вести в такое время? Где он сможет согреться? Сильвия подумала о плите на кухне и направилась туда. Отец кротко семенил рядом.
Плита была еще теплой, Сильвия придвинула к ней стул для отца и еще один для себя поставила напротив. Она знала, что уже скоро придет кухарка готовить завтрак, и решила попросить ее накормить отца чем-то горячим. А пока нужно выяснить, почему он выглядит таким подавленным.
Она взяла его руки, синие от холода, и начала растирать, почувствовав, что борода его пахнет виски и табаком.
– Папа?
Глаза герцога, водянистые и испуганные, обратились на нее:
– Милая?
– Вы… так поздно вернулись. Скоро рассвет.
– Да? Я не заметил, милая.
– Что вас так задержало в Эндикотте?
Герцог мигнул. Вдруг глаза его наполнились слезами, и он застонал:
– Мы погибли. Погибли!
У Сильвии похолодело сердце. Смутно догадываясь, каким будет ответ, она все же спросила:
– Что… случилось, папа?
– Мне… долго везло, милая. Остальные постепенно вышли из игры… Остались только я и граф… И у меня была хорошая взятка… Я не сомневался… что у него не может быть карт лучше… и… и проиграл. Проиграл.