В конце концов у них остался только один вариант: еще раз провести поиски в тех местах, где они уже искали (именно к этому их подталкивал Боуден). Однако у них не поднималась рука это делать. Они осознавали, что не всегда идеально «подстригают газон», но при этом знали, что никак не могли не заметить огромное затонувшее парусное судно на довольно маленькой территории возле Кайо-Левантадо. Никто не знал, что же теперь делать. Они даже вздохнули с облегчением, когда появился повод сделать перерыв: Чаттертону нужно было слетать в Соединенные Штаты, чтобы поучаствовать в шоу, которое было посвящено дайвингу, согласие на свое участие он дал уже давно.
Там он встретил Ричи Колера, вместе с которым когда-то обнаружил затонувшую немецкую подводную лодку. Ужиная вечером в компании Колера, он рассказал ему о своих поисках «Золотого руна» и его выдающегося капитана, добавив, что всецело и полностью углубился в эти поиски и что готов рискнуть чем угодно ради того, чтобы они увенчались успехом. Именно благодаря такому подходу он и Колер когда-то смогли идентифицировать затонувшую немецкую подлодку. И именно благодаря такому подходу он всегда добирался туда, куда не мог добраться никто другой.
– Тебе уже пятьдесят семь, Джон, – сказал Колер.
– Именно так, – кивнул Чаттертон. – И поэтому я не могу отступить ни на шаг.
– А у тебя есть план «Б»?
Чаттертон отрицательно покачал головой.
– У меня не бывает планов «Б».
Глава 7
Джон Чаттертон
Завтрашний день не гарантирован никому
Джон Чаттертон, казалось, был рожден для того, чтобы о его жизни потом писали рассказы. Его отец был симпатичным парнем, авиационным инженером, получившим образование в Йельском университете, а мать – манекенщицей на показах мод международного уровня. Его родители жили со своими детьми в Гарден-Сити на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк. В Гарден-Сити обитало некое привилегированное сообщество, в котором профессионалы строили свою жизнь с размахом, и их дети могли заниматься тем, чем им хотелось заниматься. Джон был сообразительным, забавным и симпатичным. Тем не менее, начиная едва ли не с того дня в 1951 году, когда он родился, он не проявлял никакого интереса к большей части окружающего его мира.
Другие дети казались ему одинаковыми. У него не было любимых книг, не было любимых телепередач, не было любимых команд. Он играл с другими детьми, но лучшего друга у него не было. Уже в возрасте восьми лет все заурядное вызывало у него скуку. Большую часть всего того, с чем он сталкивался в Гарден-Сити, он считал заурядным.