Ависага хорошо изучила дворец. Она могла бы с завязанными глазами пройти по лабиринту его покоев и внутренних двориков. Вернувшись на свое место, к царю, она сидела там, пока царица Мелхола не появилась в опочивальне. А когда Мелхола вышла, унося с собой царский перстень, Ависага скользнула обратно на свое место рядом с царем. Весь тот долгий день Ависага сидела и терпеливо ждала, словно никуда и никогда не двигалась. А пока она ждала, Соломон надел на палец перстень, на голову – корону, сел на коня и отправился в путь…
Вот так мой отец оказался на троне. Если бы не предупреждение моей матери и не решимость царицы Мелхолы, Адония, вне всякого сомнения, захватил бы власть.
Я почти достигла возраста, в котором моя мать помогла отцу стать царем. Мне очень хотелось совершить нечто столь же смелое и значительное, как ее поступок. Но я знала, что легче достать звезду с неба: под мудрым правлением моего отца наше объединенное царство наслаждалось миром. И все знали, кто станет следующим царем. Вряд ли мне представилась бы возможность совершить нечто великое.
Да, как и все девушки, я могла только ждать. Ждать, когда отец устроит мое замужество.
А что еще остается девушке, будь она даже царевной?
Македа
Странные браки заключались ради блага страны, а еще более странные – во имя выгодной торговли. Далекие царства Израиль и Иудея жаждали серебра, слоновой кости и звериных шкур, а земля Хуш зависела от поставок железа и кедровой древесины.
И нужны были не только ценные металлы и товары. Еще более важным считалось убедительное свидетельство доброй воли, способное послужить печатью для уверений в дружбе.
– А какая связь прочнее кровной? – спросил дядя Македы, вышагивая по женскому поселку, вглядываясь в лицо каждой жены, дочери и рабыни. Поравнявшись с ней, он остановился. – Ты, Македа. В Иерусалим поедешь ты.
Никому не пришло бы в голову спрашивать, почему в это изгнание отправляли именно ее. В один прием ее дядя получал союзника и уничтожал последнее напоминание о том, что в его жилах не течет кровь царской династии, которую он прервал. Его право на власть подкреплялось только женитьбой на сестре матери Македы, да еще расторопностью. Он не упустил возможность, когда чума умертвила половину царской семьи. Среди тех, кого призвала к себе богиня смерти, оказался и царь, отец Македы. Из всех, в чьих жилах текла змеиная кровь, осталась в живых лишь Македа.
«И то лишь потому, что он боится меня убить, ведь тогда Саа-сет и Джангу-сет проклянут его навеки». Но, хотя умертвить ее он не мог, ничто не мешало ему превратить ее жизнь в пытку. Македа терпела и клялась, что когда-нибудь он отплатит за каждую отнятую у нее почесть, за каждый укол ее гордости. Каждый вечер она молилась Змеиной Владычице и Змею-царю о скорой расплате.