— Разбойничать надумал? — спросил Толикам.
— Нет. Какие с нас разбойники. Разве что у крестьян краюху хлеба забрать сможем. По-тихому взять что. А лучше лошадь бы увести...
— Тогда уж пять, — поддержал Клоп.
— Пять не сможем. Пять, значит и людей там будет куча. Могут и нашими жизнями за такое расчёт взять. А вот одну надо, если удастся какого мелкого купца встретить, а то Хромой уж больно медленно ходит.
— Всё-таки думаешь уходить? — спокойно спросил я.
— Да пока ничего не думаю. Но вот вдруг нас искать кто начнёт? Мы убежим, а они потом снова на меня рычать будут, мол, тебя оставили. Хотя спины первыми покажут.
Рыбу поджарили быстро. Разделили на всех поровну.
— Сейчас бы хлеба..., — мечтательно произнёс Клоп, — да из печи... М-м-м.
— А мне больше каша нравилась, — ответил ему Ларк.
— Ты просто хлеба нормального не пробовал.
Я тоже самое подумал о Клопе. Местный хлеб мне не очень нравился. Нет, он вкусный и наверно более полезный, так как и мука грубого помола, и экология опять же..., но... он другой. Хотя сейчас я был согласен с Клопом — краюшку бы, пусть и местного. Кроме этого подумалось о Ларке. Всю жизнь, всю... рабом. Ведь он вообще ничего кроме каши да хрумзов не видел. Вина не пил, мёда не ел, за девками не бегал.... Прям, хотелось взять его в охапку и в кабак, во все тяжкие. Жизнь, так сказать, показать с самой "худшей" стороны. Последняя мысль пришла, похоже, не только ко мне, так как после минутного общего молчания, корм спросил:
— Ты ведь Ларк, даже в городе ни разу не был?
Тот помотал головой, после чего задал вопрос:
— А, правда, там дома друг на друге стоят? Жирный как-то рассказывал. Только я не понял, шутит он или нет.
— Правда, — грустно ответил Чустам.
— И что прямо по три дома?!
— Бывает и больше.
— А как тогда на верхние залазят? Лестницу наверно длинную надо?
— Нет, там внутри лестницы построены.
Через некоторое время, видимо нарисовав картинку в голове, Ларк уточнил:
— Так ведь в дыру, куда лестницу ставят упасть можно, да и каждый раз лезть неудобно.
— Там Ларк, как ступени в яму, только из дерева и огорожены.
Тепло костра разморило на сон, да и в глазах уже, словно песка насыпано:
— Я вздремну у вас в шалаше?
— Конечно, — кивнул Клоп, — можешь не спрашивать.
Засыпал я с меркантильной и не очень красивой мыслью: "Вот проснусь, а они уйдут, и все вещи мои утащат". Отогнав глупости, я провалился в царство морфея.
Утром меня разбудила какая-то пичуга. Я потихоньку стал выбираться из стиснувших меня с боков тел Клопа и Ларка. На полянке, оказавшейся при солнечном свете довольно живописной, сидел Чустам: