— А кому принадлежат каменоломни? — поинтересовалась я, надеясь, что изымать их в пользу государства не придется.
— Короне… — ввел меня в курс дела старик. Ну хоть что-то принадлежит короне!
— А во сколько обходится содержание одного заключенного? — поинтересовалась я, прикидывая, как бы половчее скинуть нахлебников с государственной шеи.
Повисла долгая пауза.
— Десять медяков в день на похлебку… Это в месяц тридцать серебряных в месяц, — подал голос главный тюремщик, — Нам дают деньги раз в месяц…
— А сколько у нас заключенных? — поинтересовалась я, глядя на толпу тощих зеков и упитанного тюремщика.
— Да все тюрьмы переполнены! Смутьяны, воры, убийцы, мятежники! — сообщил тюремщик, почесывая рыжую бороду, — Его Величество всегда был справедлив и милостив.
— И все они сидят в тюрьмах и кушают на десять медяков в день? — я прищурила глаза, глядя на то, как покраснел надзиратель, — Почему бы не отправить их на каменоломни? Пусть отрабатывают свой хлеб и несут вполне заслуженное наказание за свои преступления!
— Но Ваш покойный батюшка был против рабского труда! — жалобно сказал старик, понимая, что вот — вот и все устои государства сломаются ко всем чертям. А что вы хотели? Я еще тот реформатор! И попробуйте в конце месяца сказать мне, что это была плохая идея.
Вспомнив о том, в каком состоянии последнее время король издавал указы, я поняла, что бедняге было плевать и на рабов, и на труд, и даже на собственных детей.
— Я могу издать указ? — поинтересовалась я размерами своих нынешних полномочий.
— Конечно! Сейчас позовем писаря, который будет все записывать за вами! Эй, найдите писаря! — обрадовался старый слуга, видя, что принцесса всерьез решила заняться государственными делами.
Писарь пришел и с недовольным видом уселся за принесенный столик и тут же заскрипел пером.
«Царь, великий князь…» — промелькнуло в моей голове.
— Приказ номер один! От сегодняшнего числа! — сказала я, пытаясь в голове сформулировать будущий документ, который должен был решить часть моих проблем, — Всех заключенных, осужденных по тяжелым статьям приговорить к каменоломням! За воровство в особо крупных размерах — от двух месяцев до полгода. За убийство — от пяти лет до посинения. За другие проступки — я еще не решила. Вы это не пишите! Остальные приговариваются к исправительным работам…
Мой взгляд упал на треснувшую колонну, подпиравшую осыпающийся потолок. Или мне показалось, или в прошлый раз трещина была намного меньше!
— … во дворце. Вы будете мыть, чистить, чинить и выносить мусор под неусыпным надзором стражи.