Я повернулась к Нильсу Попрошайке, который стоял с таким скорбным видом, словно я обрекла его на смертную казнь и вот-вот приведу приговор в исполнение!
— Я предлагаю тебе поработать во дворце! Тебе нужно вынести весь мусор из тронного зала. После этого ты свободен! — постановила я, чувствуя себя прямо- таки гением экономики и воплощением милосердия. А что? Хорошая идея! Благородную профессию строителя заключенные освоят быстро, тем более замку срочно нужен капитальный ремонт… Бесплатный, разумеется!
— Нет, уж лучше руки отрубите! — заныл попрошайка, удивляя меня все больше и больше, — Тогда мне точно на паперти подавать будут! А лучше — ноги. Так жалостливее будет! Я буду сидеть на перекрестке, и вопить о королевском произволе, демонстрируя отрубленные конечности! Многие мои знакомые так целое состояние сколотили!
Ндя… Что-то я не учла в средневековой психологии.
— Я приказываю тебе! Вынести весь мусор из тронного зала! После этого проваливай на все четыре стороны! Если тебя не устраивает, я сейчас же тебя казню! — возмутилась я. Неужели я это сказала? Неужели я пригрозила человеку смертной казнью? Что я делаю?
— А как же я? — обиженно спросил отъевшийся тюремщик, — Мне-то что теперь прикажете делать, если одних на каменоломни, а других прибираться?
— Следить за исполнением приговора во дворце! Назначаю тебя прорабом. Будешь сдавать работу мне лично! — разозлилась я не на шутку, — Следующий!
Передо мной стоял взрослый детина — косая сажень в плечах. Полуголый торс поигрывал мускулами так, словно у нас тут не суд, а конкурс бодибилдеров.
— Ивон Каменщик! Обвиняется в том, что ненароком зашиб свою жену. Приговор — пожизненное заключение! — объявил унылый тюремщик, понимая, что закончились его сытые и спокойные деньки. Теперь ему не скоро представится возможность отсиживаться в караулке, объедая заключенных.
— Насмерть? — уточнила я, зная особенности местного преподнесения информации.
— Нет, оклемалась! — сообщил тюремщик, — Теперь просит вызволить его! Как же так она одна теперь, без мужа! Тяжко ей, да и помощь по хозяйству нужна! У них восемь детей мал мала меньше…
— Помиловать! После того, как залатает дыру в стене! — постановила я, но Ивон завыл так, словно ему присудили высшую меру наказания.
— А можно я тюрьме отсижусь? Там так тихо, спокойно… — заскулил Каменщик, падая на колени, — Или казните меня! Я прошу вас!
И снова здрасте! У нас тут что? Не тюрьма, а санаторий?
— Решение не обсуждается! — отрезала я, переходя к следующему заключенному.
— Портной Уилс! Обманул достопочтенного купца, украл ткань! Отрубание рук или пожизненное заключение! — объявил тюремщик, все еще переваривая свою новую должность надзирателя.