– Даже не знаю, что сказать, Эрна, – ответила подруга. – Я была уверена, что вы вскоре помиритесь, а он вдруг взял и к Фогель переметнулся. Может, попробуешь его ревность вызвать?
– Он к Штадену не ревнует, – вздохнула я.
– Так ты ему сама сказала, что со Штаденом у вас ничего нет, к тому же ты так шарахаешься от «мужа», что ревновать к нему бессмысленно. А вот если бы ты поулыбалась кому-нибудь да походила под ручку, может, и отреагировал бы.
Оптимизма Греты я не разделяла.
– Получается, я только Штадену поулыбаться и могу, – мрачно ответила я. – Остальные его настолько боятся, что ко мне даже не подойдут, Ведель после вчерашнего тоже вряд ли появится.
– Ну поулыбайся Штадену, – неуверенно предложила подруга.
– Честно говоря, Грета, – ответила я, – мне эта идея не нравится. Штаден точно меня поймет так, как посчитает нужным. Ему только повод дай, как наш брак из фиктивного станет вполне себе настоящим, а меня это совершенно не привлекает.
– Ты же говорила, что он к тебе не пристает?
– Не пристает, – согласилась я. – Но намекает.
– Тогда ты тоже понамекай, а как до дела дойдет, скажешь, что он тебя неправильно понял, – посоветовала Грета. – У нас как раз сейчас будет лекция общая. Руку на плечо ненавязчиво кладешь, глазками хлопаешь.
– В это даже Штаден не поверит, не то что Олаф!
– Но попробовать-то можешь, – не унималась подруга.
Я прикидывала и так и этак, и все равно выходило, что идея Греты для меня не очень осуществима. Притворяться у меня всегда получалось плохо, думаю, если бы штаденовский отец наблюдал наш первый поцелуй вблизи, у него появилось бы множество вопросов, крайне неприятных для моего «мужа». Поверить в то, что я в него безумно влюблена, мог только слепой индивидуум с нарушением слуха, а Олаф таковым не был.
Перед началом лекции Штаден подошел сам.
– С тебя должок, не забыла? – насмешливо поинтересовался он.
– Это ты про что? – удивилась я.
– Я же вчера выиграл, – протянул он, – значит, с тебя поцелуй.
– Честно говоря, – вмешалась Грета, – кто выиграл, это довольно спорный вопрос.
Я согласно кивнула, но на всякий случай отошла от Штадена. Кто его знает, как он будет требовать свой выигрыш.
– Почему же? Признаю, Эрна смогла меня удивить, но поединок однозначно за мной. Так что, дорогая, проиграла пари – плати, – сказал он и ухватил меня за руку, чтобы я далеко не убежала.
Мне для него такой ерунды не жалко. Я повернулась к нему и послала воздушный поцелуй свободной рукой.
– Все, мы в расчете, – заявила я.
– Нет, дорогая, – непреклонно ответил он. – Мы договаривались, что ты меня именно целуешь, так что воздушный поцелуй не подходит.