Вырезав длинное удилище, Иван привязал к нему леску с крючком. Крючок закрыл клоком курчавых волос, отрезанных ножом из интимного места, и обмотал их яркой ниткой. Спрятавшись за камнем, он сделал заброс. Мушку понесло по течению, запрыгав на струе, она скатилась в тихую заводь. Тотчас последовала атака, и он выдернул извивавшегося хариуса. Крупная рыба упала на гальку. Схватив хариуса, Иван быстро снял с крючка. Тугое сильное тело рыбы забилось в его руках. Развивающийся спинной плавник хариуса был сказочно красив и чуть не доставал хвостового плавника, по всему телу были разбросаны бурые пятнышки. Положив рыбу на гальку, Иван сделал очередной заброс и снова удача. К его удивлению хариус ловился не хуже, чем летом, и был даже жирней. Когда все поднялись, их ждал сюрприз: возле огня томился полный котелок ухи. У костра было тепло, трещали дрова, вверх летели искры.
— Ну, ты молодец! — молодой человек первый раз за всё время услышал похвалу Сенькина. — Теперь мы с голоду не умрём. Можно будет продержаться только на одной рыбе, а тут ещё и брусники полно.
— Значит, хариус никуда не ушёл, здесь и будет зимовать, — со знающим видом сказал подполковник Свиридов. — Обычно до сентября он скатывается вниз по течению и стоит в глубоких ямах. Стало быть, река не мелкая и хватает корма.
После еды настроение поднялось, заговорили о последнем переходе и как-то незаметно вернулись к пролетевшему самолёту.
— Надеяться надо только на себя, — сказал майор. — Больше никто сюда не полетит, да и зачем? Раз лётчики увидели наш разбившийся Ли-2 и никого вокруг — стало быть, всё ясно: все до единого погибли. — После недавнего срыва он пришёл в себя и пытался как-то оправдать своё поведение. Но всё же иногда казался странным. — Сейчас люди у нас не в цене, — продолжал майор. — Вон их сколько на Колыме: все лагеря забиты, а их всё везут и везут. Как будто вся страна — одни политические, бандиты и шпионы. Откуда их столько взялось? Вроде ничего у нас не изменилось, а заключённые только добавляются. Поговоришь с каким-нибудь поселенцем — вроде бы нормальный человек. Спрашиваешь, за что сидел, а он и сказать-то толком ничего не может, получается, ни за что человека посадили. Статью пришили и на Колыму, а тут он бесправный, его используют вместо дармовой рабочей силы. Эх, дела! — Он тяжёло вздохнул. — Это все Берия! Это он народ уничтожает. Вот кто наш главный враг…
— Что ты мелешь? — бросил Свиридов. — Причём тут Берия? На Колыму отправляют врагов народа. Среди них есть шпионы, диверсанты, националисты и прочий контингент — это люди, занимавшиеся антисоветской деятельностью и подрывавшие советский строй. Эх, майор, до чего ты докатился! Несёшь голимую антисоветчину. Лучше придержи язык за зубами. Услышал бы твои бредни кто-нибудь дома, сразу закатили бы пятьдесят восьмую и под фанфары ты загремел бы на нары. И не боишься? — спросил он, с живым интересом посматривая на майора.