До обеда он валялся в постели или помогал по хозяйству, а вечерами восседал за обеденным столом, всячески пытаясь обратить на себя внимание Насти, старшей дочки хозяйки. А та, будто нарочно, не обращала на него внимания. При ходьбе девушка так покачивала задом, что Иван с замиранием сердца провожал её томным взглядом, тяжело вздыхая:
«Вот это красавица! Мне бы такую!»
Упругой грудью, тонким станом и крутыми бедрами Настя была похожа на мать, а лицом выдалась ещё красивей. Светловолосая, с большими карими глазами и чувственными пухлыми губами, прямым, слегка вздёрнутым носиком, она казалась сошедшей с картинки журнала «Огонек», в котором постоянно писали о передовиках производства, а на обложке часто печатали портрет какой-нибудь красивой стахановки, становившейся после этого известной всей стране. Про таких красавиц, как Настя, говорили — «кровь с молоком». Каждый раз, когда Марфы не было дома, Иван пытался завладеть её сердцем, но девушка всегда уходила от разговора. Однажды он не выдержал и, перекинувшись несколькими фразами, привлёк к себе и поцеловал.
— Отпусти! — вспыхнула девушка. — Тебе мамани мало? Иди к ней, она тебя приголубит, а ко мне не лезь.
Кое-как ему удалось удержать вырывавшуюся девушку.
— Да причём тут твоя маманя? — сказал он, улыбаясь. — Я же не виноват, что она смотрит на меня, как на картинку. Я без тебя жить не могу, ты мне нужна.
— А может, тебе ещё кто-нибудь нужен?
— Только ты и больше никто. — Говоря эти слова, Иван был искренен: с первого взгляда он влюбился в Настю и теперь мучился от неразделённой любви. — Твоей мамане мужик нужен, понимаешь, страдает она от неудовлетворённости.
Освободив руки, девушка рассмеялась.
— А где тут мужика найдёшь? Нормальных мужчин у нас нет. Кто на войну ушёл и не вернулся, как мой отец, а кто какой-нибудь не доделанный или пьяница, вроде соседа или наших охотников. Тут таких полдеревни, да только мамане они даром не нужны. Она же у нас ещё молодая. Катька-соседка говорит, чтобы она меньше думала о своём хозяйстве, а больше собой занималась. Да как это сделать? Маманя — главная кормилица, а мы с Татьяной только на подхвате: помогаем да что-нибудь вяжем или вышиваем.
Марфа, как рабочая лошадка, одна тянула тяжёлый воз. Видно по молодости она столько всего натерпелась, что, как могла, оберегала своих дочерей. Но те видели, чего ей это стоит, и всячески старались помочь. Татьяна приноровилась вышивать, да так ловко у неё получалось, что её работы долго не залёживались. У всех соседей были вышивки с полевыми цветами, спелыми ягодами или с красивыми видами Алдана. Настя больше занималась домом и была первой помощницей матери.