– Говорить можешь? – спрашиваю я у Севро, и он кивает, рот кривится от боли, но глаза горят огнем.
Даю ему руку, и он встает, опираясь на меня. Поднимаю вверх кулак, требуя тишины. Сыны прикрикивают на собравшихся, и вскоре двадцать пять тысяч пар глаз внимательно смотрят на моего отважного маленького друга. Он окидывает их взглядом, пораженный той любовью, которая сияет в их глазах, преданностью, слезами раскаяния.
– Жена Дэрроу… – едва слышно хрипит Севро, у которого, судя по всему, повреждена гортань. – Жена Дэрроу, – повторяет он более уверенно, – и мой отец не были знакомы, но оба мечтали об одном и том же – о свободном мире! Мире, построенном не на убийстве, а на надежде! На любви, которая объединяет нас, а не на разделяющей нас ненависти! Мы потеряли много друзей, но наш дух не сломлен, и мы не побеждены! Мы будем бороться! Не для того, чтобы отомстить за погибших, а ради друг друга! Ради тех, кто выжил и кто еще не появился на свет! Кассий убил моего отца… – произносит он, нервно сглатывает и смотрит на лежащего у его ног Беллона. – Но я прощаю его. Почему? Есть две причины: он всего лишь защищал тот мир, в котором родился и жил, и ему знаком страх смерти. – Виктра проталкивается вперед, глядя на Севро, который произносит последние слова так, будто они предназначены только для нее: – Мы с вами открываем новую эпоху! И если нам суждено указать путь потомкам, то пусть это будет хороший путь, мать вашу! Меня зовут Севро Барка! И я больше ничего не боюсь!
– Да ты охрененный псих! – говорю я Севро, когда мы остаемся одни в медпункте у Вирани.
Севро смеется, потирая шею, и я целую его в макушку:
– Просто псих ненормальный, ты в курсе?
– Ну, этот номер был из твоего репертуара, так что мы – одного поля ягоды!
– Так и Дэрроу тоже псих, – говорит сидящий в углу Микки, покуривая сигарету и выпуская из ноздрей пурпурный дым.
– Больно, мать вашу! – морщится Севро. – Даже шею не повернуть!
– У тебя вывих шейных позвонков, повреждены хрящи и разрыв гортани, – сообщает ему доктор Вирани, сидя за биометрическим сканером.
Вирани – миниатюрная, смуглая женщина. Она умеет по-особенному молчать – так молчат только те, кому многое довелось пережить.
– А я что сказал, как только он вошел? А ты все со своими приборами, Вирани! Где же истинное искусство врачевателя?
– Весил бы ты на десять килограммов побольше, – картинно закатив глаза, говорит Вирани, – свернул бы шею, Севро! Считай, в рубашке родился!
– Хорошо хоть успел перед спектаклем в уборную сходить, – бурчит Севро.