— А вчера, когда вы так, просто, прошли во Дворец собраний через полицейское оцепление, вам нужна была помощь? — неожиданно резко спросил я. — А за два дня до этого, в Порту, в терминале Уэно? Вы тогда прекрасно обошлись без моей помощи, госпожа Минадзуки.
— Обстоятельства изменились, господин Штайнер. — дипломатично ответила Минадзуки. — Возможно, мы могли бы помочь друг другу…
— Единственное, чем вы могли бы помочь, — оборвал её я, — это оставить меня в покое. У меня уже отобрали дело, госпожа Минадзуки, и я уверен, что вы об этом прекрасно знаете. Как знали, что я расследовал эти убийства. Вы ведь из ГСБ. Я прав, госпожа Минадзуки?
— Увы. — пожала плечами она и потянулась во внутренний карман плаща. Я непроизвольно напрягся, но она извлекла оттуда всего лишь небольшой пластиковый футляр и, раскрыв его, протянула мне. На меня уставился, сверкая рубиновым светом, цветок азалии в окружении золотого лаврового венка, а под ним — три буквы.
— Я действительно из ГСБ. - всё так же мягко сказала Минадзуки. — Младший советник национальной безопасности Валерия Минадзуки, к вашим услугам. Вы быстро догадались, господин Штайнер.
— Я — сотрудник уголовного розыска. — да, пожалуй, я теперь мог только цепляться за эту фразу до последнего. — Это моя профессия. Но я должен был заподозрить вас раньше. Ещё тогда, в терминале.
— Действительно. — склонила голову Минадзуки. — Вы уже тогда догадывались, что мы работали над этим делом, верно?
— Можно сказать и так. — сухо ответил я. — А потом вы отобрали его у меня. Вчера. Верно? — я зло глянул на Минадзуки. Золотые глаза встретились с моими.
Всем этим делом занималась ГСБ, подумал я. С самого начала. Нам с Фудзисаки было милостливо позволено гоняться за убийцей в своё удовольствие… пока ГСБ не закрыла наше расследование и не забрала дело Вишневецкой-Сэкигахары себе.
Сказочница Гешке не лгала. От этого мне было не легче.
— Да. — ровным голосом сказала Минадзуки. — Верно. Но я считаю, что это решение было ошибкой.
— Ошибкой? — издевательски переспросил я. — Ах, ошибкой? Как это любезно с вашей стороны, госпожа Минадзуки! Только я ничем не могу помочь вам. Расследование закрыто. Вы же сами его и закрыли. Поэтому мне ничего не остается, кроме как умыть руки. Так что, если позволите… — я отвернулся и зашагал вниз по ступенькам, чувствуя, как меня начинает колотить дрожь.
Прочь. Прочь отсюда. Иначе произойдёт что-то непоправимое.
— А если я скажу вам, — раздался за моей спиной голос Минадзуки, — что Вишневецкой и Сэкигахаре не перерезали горло?
Я замер и обернулся к ней. До тротуара оставалась одна ступенька. Водители, сидевшие на скамье, подняли головы, глядя на нас.