Журналисты, видимо, приехали уже после того, как наши эксперты забрали труп гайдзина: на тротуаре остался только светящийся контур лежавшего тела. Летающий дрон-камера снимал всё, что попало: забор с табличкой «Регенераторная, 9», городовые, слоняющиеся без дела, наши эксперты в чёрных мундирах, взгромоздившийся одним колесом на поребрик полицейский омнибус.
— Вызов был получен офицерами городской полиции участка по улице Эрфиндерштрассе, — говорил пресс-офицер, платиновый блондин в безукоризненном синем кителе с погонами старшего инспектора. — Дежурный офицер прибыла на место и, ввиду того, что погибший был иностранцем, уведомила сотрудников районного отдела. Руководством райотдела было принято решение сообщить о происшествии в Главное управление МВД округа. В данный момент проводится расследование силами сотрудников уголовного розыска Национальной полиции…
Я фыркнул и выключил новости. «Проводится расследование», надо же! Мне и без гайдзина забот хватает. Даже сейчас.
Доев, я заварил чай и ушёл к себе за рабочий стол. Пока он включался, я устроился поудобнее, отпил из кружки (вот, то, чего мне весь день не хватало), и задумался.
Адатигава знала о Вишневецкой. Она не сказала этого прямо — и едва ли скажет — но Вишневецкая была ей известна. При этом Адатигава утверждала, что не убивала её, и что её «Монплезир» не ведет дел в Порту — иными словами, что вся контрабанда «Монплезира» продолжает идти через Минбан, вместе с остальными курьерскими кораблями. Но, если Адатигава знала о Вишневецкой, и если её подручные наняли Вишневецкую, то для чего-то она им была нужна. Для чего, если не для контрабанды?
Контрабанда, которую доставляют на курьерском корабле-невидимке. Который в ИК-диапазоне выглядит, как курьер Е-серии с Луны-Лагранжа, а на радаре — как космический булыжник. Что за контрабанду могут везти на таком корабле?
Приходилось признать, что это было слишком даже для Адатигавы. Адатигава не будет кусать руку, которая её гладит — и не будет провозить в орбиталище то, за что ГСБ закатает её в банку лет на двадцать и глазом не моргнет. То, за что можно убить ни в чём не повинную (больше трёх лет лишения свободы я ей не дал бы) диспетчера, не оставив при этом следов…
Нет, поправил себя я. Какие-то следы у нас остались. Но с высокой вероятностью они ведут в никуда.
Я снова отпил чаю.
Всё, что я знаю на данный момент — то, что двенадцатого марта к четвёртому узлу на терминале Вишневецкой пристыковался неизвестный корабль; что Вишневецкой за это выдали аванс наличными в размере трёх её месячных зарплат (если Валленкур не преувеличивал); и что Вишневецкую убили не кинжалом и уж точно не дедушкиным штык-ножом. Виброклинок не столько режет, сколько пилит, хотя и очень быстро: надрез при этом расширяется, и полученный результат действительно немного напоминает цепную пилу. При достаточном размере клинка, естественно.