Его маршрут проходил мимо четырехквартирника, в котором одиноко светилось зашторенное окошко. В освещенном квадрате промелькнула женская фигура.
«Не спит Хафиза», – отметил Сергей и свернул в сторону блокпоста…
Хафизе было не до отдыха, она принимала гостя. На красной бархатной скатерти теснились тарелки с закуской, в вазе – гроздья крупного фиолетового винограда. Между тарелок стояла бутылка коньяка не местного разлива.
В придвинутом к столу кресле китайским божком восседал тот самый чеченец, что руководил установкой торгового киоска Хафизы.
Плеснув себе из высокой бутылки, он не спеша пригубил коньяк. Сорвал с кисти пару спелых виноградин, отправил их в рот. Как истинный гурман почмокал губами, наслаждаясь вкусом спелых фруктов.
– Когда ты приступишь к выполнению задания? – спросил он Хафизу.
Женщина, сидевшая поодаль на краешке дивана, зябко куталась в наброшенный на плечи пуховый платок.
– С того дня, как ты поставил ларек, я не сижу сложа руки. Поторопив события, можно только навредить, Акрам…
Через час свет в окне Хафизы погас, но из квартиры до утра так никто и не вышел.
Утром Новикова разбудил шум в вагоне. Часы показывали половину седьмого утра. Напротив досматривал последний сон Некрытов.
Сунув ноги в кроссовки, Вадим вышел в коридор. Через одно купе, на полу вагона, раскинув ноги, лежал Громила. Был он по пояс голым, но с каской на голове.
Возле него суетился Жуков.
Не понимая, что произошло, Новиков помог Жукову уложить находящегося в прострации Громилу и только тогда спросил:
– Что с ним?
Жуков не ответил на вопрос комиссара и подсунул под нос дружку склянку с нашатырным спиртом. Голова в каске дернулась, как от укола иглой, из-под стального среза на Новикова непонимающе уставились два темно-карих глаза.
– Он что, в обморок упал? – удивился комиссар.
Жуков замялся, не зная, как объяснить свою очередную глупость.
– Сменились мы, значит, с поста. Зашли в вагон, сбросили амуницию. Тут Громила и предложил мне испытать каску, больно ему будет или нет, если шарахнуть по ней кулаком. Первый раз я ударил легонько, во второй раз посильнее, а ему все мало. Тогда я залез на нижнюю полку и с высоты хряпнул его по тыкве, чтобы дурь из нее вышибить.
– Ну и как, вышиб?
– Сам видишь. – Жуков обескураженно развел руками.
– Тьфу ты! – выругался Новиков. – Мужикам по тридцать лет, а детство в задницах играет, как у малолеток. Теперь ты нахлобучивай себе на башку этот горшок, – приказал он Жукову.
– Зачем?
– Буду я из твоего котелка дурь выколачивать. Автоматным прикладом.