– Нет, – коротко ответила Марион.
– Я притормозил. Теперь все будет в должных рамках.
– Я понял, о чем ты, – сказал Линкольн. – Ты не хочешь признать, что тебя к этому по-прежнему тянет.
– Что-то вроде этого. Иногда я забываю об этом и вообще не пью. Но стараюсь все же не забывать. Так или иначе, я не могу позволить себе много выпивать в моем положении. Люди, которых я представляю, более чем удовлетворены тем, что я сделал, и я уговорил свою сестру приехать из Берлингтона, чтобы помогать по дому, и я ужасно хочу, чтобы Гонория жила со мной. Вы знаете, даже когда между ее мамой и мной было не все гладко, мы никогда не позволяли этому затронуть Гонорию. Я знаю, она любит меня, и еще я знаю, что я в состоянии позаботиться о ней… ну вот, я все сказал. Что вы об этом думаете?
Он знал, что предстоит битва. Она будет длиться час или два, и это будет непросто, но, если он превратит свою неизбежную обиду в сдержанное благоразумие бывшего грешника, он может в конце концов одержать победу.
«Сохраняй хладнокровие, – сказал он самому себе. – Тебе не нужна справедливость. Тебе нужна Гонория».
Первым заговорил Линкольн.
– Мы обсуждали это снова и снова с тех пор, как получили в прошлом месяце твое письмо. Мы счастливы иметь возможность позаботиться о Гонории. Она прекрасная малышка, и мы рады помочь ей, но, разумеется, вопрос не в этом…
Марион внезапно вмешалась.
– Как долго ты планируешь оставаться трезвым, Чарли? – спросила она.
– Постоянно, я надеюсь.
– Как может хоть кто-то этому поверить?
– Ты знаешь, я никогда не пил запоем до того, как мой бизнес пошел ко дну и я приехал сюда без гроша в кармане. Потом это все встало между Хелен и мной…
– Пожалуйста, не вмешивай сюда Хелен. Я не могу слышать, как ты говоришь о ней в таком тоне.
Он угрюмо уставился на нее, так как никогда до конца не осознавал, как сильно сестры были привязаны друг к другу.
– Мое пьянство длилось всего полтора года – с того момента, как у нас начались проблемы, и до того дня, когда со мной все было кончено.
– Времени было достаточно.
– Да, достаточно, – согласился он.
– У меня есть долг по отношению к Хелен, – сказала она. – Я пытаюсь представить, чего бы она от меня хотела. Откровенно говоря, с той ночи, когда ты сотворил этот кошмар, ты перестал для меня существовать. Я ничего не могу с этим сделать. Она была моей сестрой.
– Да.
– Когда она умирала, она попросила меня позаботиться о Гонории. И если бы ты тогда не был в лечебнице, это многое бы упростило.
У него не было ответа.
– Я никогда не смогу забыть то утро, когда Хелен постучалась ко мне, до нитки промокшая и дрожащая, и сказала, что ты ее выставил на улицу.