— Штраль по-немецки — «луч»! — радостно сообщала всем она. — Значит, я — луч!
Умом Лилия не отличалась, зато не было в ней и злобы. Познакомившись с ней, Ольга долго удивлялась, как такая добрая и отзывчивая девушка могла попасть под влияние столь отвратительной компании. Вся ее кухня была обклеена гнуснейшими картинками, изображающими Лилию и ее друзей (о них она тоже рассказывала с восторгом) в немецко-фашистской униформе. Разумеется, Ольга видела эти шедевры, как же иначе, если ей приходилось бывать у нее дома? Она видела и более обстоятельное художество, которое украшало целую стену личной комнаты Лилии. На панно романтическая девушка изобразила кирпичную стену какого-то готического замка с полукруглыми окнами. В принципе, ничего особенного в этой картинке не было. Обычный девчоночий бред. Но этой дуре зачем-то еще понадобилось писать на своей двери готическим шрифтом: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Она сама с гордостью перевела эту фразу с немецкого. Насколько известно, именно эту фразу из Данте написали фашисты на воротах одного из своих концлагерей. Ольга так и не поняла — что имела в виду Лилия, начертав подобное на двери в свою спальню.
— Охотно верю, что вам трудно решиться. Получится, что вы ее «закладываете», так?
Ольга промолчала.
— Еще раз повторяю: нам все известно. Но мы хотели бы услышать это конкретно из ваших уст.
Ольга снова подняла на него взгляд и пробормотала:
— Если вы про эти глупые детские картинки, так я ей сразу сказала: выкинь ты эту дурь из головы.
— Какие именно картинки? — включился в разговор второй, неприметный.
— Вы же сами знаете! — не выдержала Ольга.
— Ну вот что, студентка Коломиец, — лицо лысого посерьезнело и от этого стало серым, даже лысина слегка поблекла. — Мы действительно все знаем, и не только про картинки в квартире Штраль, но и про вас. И, поверьте, для нас не составит никакого труда убедить вашего декана в том, что таким, как вы, не место на факультете…
Внутри у нее все похолодело. Оказывается, под вопросом была не только поездка во Францию, но и учеба в университете. Но в чем же она провинилась? В том, что не в срок сдала прошлую сессию? Но разве она одна такая? Неужели за это могут выгнать? Теперь уже Ольга сама боялась смотреть лысому в глаза. Сбоку его еще поддерживал второй — она оказалась под перекрестным огнем. Крепко отвешивая каждое слово, лысый спросил:
— Где вы были двадцатого апреля?
Похоже, он собирался убить ее этим вопросом наповал. Но вместо этого на лице Ольги отобразилась такая радость, что неприметный даже опешил. Еще бы, у нее было алиби!