Отрезавшая нас и от Морти, и от Альи, и от эльфов, и от дроу, и от наших колдунов.
Нужные страницы из магических трактатов всплыли с ментальной полочки сами собой.
Абсолютный Барьер. Тот самый, формулу которого Лод когда-то увлечённо обсуждал с Навинией, в ту давнюю, безумно давнюю пору, когда принцесса ещё была пленницей дроу…
Сейчас это казалось воспоминаниями из прошлой жизни.
Абсолютным барьер разумно прозвали по той причине, что он абсолютно отрезал от окружающего мира тех, кто оказывался внутри. От всего — включая заклятия, физическое воздействие, запахи и звуки. Чтобы поддерживать настолько мощную магию достаточно долго, требовалось чудовищное количество сидиса, но в этом у Сусликовой недостатка не было.
В отличие от Лода.
Я посмотрела на колдуна — белого как полотно, как раз слизнувшего с губ капельку крови; оставалось лишь догадываться, каких усилий ему стоит держаться на ногах, причём прямо. Потом на Эсфориэля: потерянного, всё ещё сжимавшего окровавленный меч в опущенной руке.
Он мог убить Сусликову. Прямо сейчас. Но даже я не была уверена, что желаю ей — бедной, запутавшейся, убогой — смерти. А этой ночью и так уже пролилось слишком много крови, которой мы так отчаянно желали избежать.
Я вновь посмотрела на Лода.
Он исчерпал весь свой запас энергии. У него не осталось сидиса вообще, а роборэ — ничтожно мало. Если Лод попытается сейчас защитить нас от атак Сусликовой, которые обязательно последуют, он умрёт. Просто умрёт.
Однако вечность назад мы говорили о том, что можно сделать, если мы попадём в подобную передрягу.
И когда Лод перехватил мой взгляд — по его обречённому прищуру я поняла, что он это помнит.
— Привет, Белоснежка. — В глазах Машки зажглись нехорошие огоньки. Сейчас лицо бывшей однокурсницы, подсвеченное кровавыми сполохами пламенного двуручника, почти пугало. — Ну вот и встретились.
Я вложила свои пальцы в ладонь Лода: естественным жестом испуганной, ищущей защиты девчонки. Впрочем, часть этого не была притворством.
Всё-таки мне было не слишком комфортно оказаться запертой в одном барьере с двумя трупами — не считая человека, который очень хочет меня убить.
А вот Сусликову, похоже, мёртвые соседи не особо смущали.
— Смотрю, потрепала вся эта история твоего хахаля. — Машка не торопилась нападать; кончик её меча дотла выжег траву, которой касался. — В этот раз не убежишь, и помочь некому… и кто из нас теперь имеет право нос задирать? Поможет тебе твой хвалёный интеллект, твоя хвалёная память? — она улыбнулась. — Но можешь попросить о пощаде. Разрешаю. Авось подобрею.