– Но… но почему?! – остановившимся взглядом уставившись на круто настроенного беспредельщика-отрицалу, которому человека замочить, что на асфальт высморкаться, выдохнул Шматко.
– Да потому что жить хочешь, с-сука, и за каждую кишку лапками цепляешься! – прошипел Дронов.
– Погоди, не мельтеши! – осадил не в меру разошедшегося лейтенанта Голованов. И, уже уставившись на Шматко, в глазах которого вдруг ожили искорки надежды: – Чем докажешь, что ребята живы?
Шматко шевельнулся на полу, и если до этого его глазки бегали с «немца» на «молодого беспредельщика», то теперь он смотрел только на Голованова. Он сглотнул слюну и почти выдавил из себя:
– Я… я покажу… где они сейчас.
Голованов покосился на Дронова, лицо которого медленно приобретало нормальный человеческий цвет.
– Веришь? Дронов пожал плечами.
Это был тот момент, когда надо было принимать решение, и Голованов решительно произнес:
– Хорошо. Поехали!
– Но… но их охраняют. Боевики.
– Сколько?
Почувствовав, что у него тем не менее еще остается шанс на жизнь, Шматко сморщил лоб:
– Кажется, было четверо. Да, четверо. Пятым был Аслан. А сейчас… сейчас не знаю.
– Кто это… Аслан?
– Старший над боевиками Бая.
– То есть как бы начальник службы собственной безопасности? – уточнил Дронов.
– Да!
– Ладно, поверю, – уже чуть спокойнее произнес Голованов. – Когда ты видел их в последний раз?
– Вчера. Днем.
– А если их за это время…
Было видно, как на шее Шматко дрогнул кадык, и он заспешил, заторопился, глотая окончания слов:
– Нет! Нет, нет! Они не могли! Нет!
– Почему?
Надо было отвечать, и зрачки Шматко наполнились ужасом отчаяния.
– Вы… то есть они… исполнители. А Аслану… ему надо выбить из них Похмелкина.
Вновь сглотнул скопившуюся во рту слюну, облизал языком ссохшиеся губы:
– Заказчика. Это слово он произнес почти неслышно.
– Они хотят, чтобы парни показали на Похмелкина как на заказчика этой мокрухи? – уточнил Голованов.
– Да.
– И что?
На этот вопрос майор только плечами пожал, а Голованов… Он смотрел на поверженного продажного мента, а перед глазами стоял изувеченный боевиками Аслана Дима Чудецкий и разбитыми в кровь губами молил их о пощаде. Майор запаса Голованов не понаслышке знал, что такое допрос с пристрастием и на что способны ошалевшие от крови, озверевшие боевики. И еще он подумал, что сейчас бы самое время вломиться на ту квартиру, где эти скоты пытают Чудецкого с Вассалом, и крушить их… крушить до того момента, пока все не зальются своей собственной кровью, и в то же время ясно осознавал, что это будет полным провалом всей операции. Как только Похмелкин-младший узнает об освобождении своих столичных гостей, он сразу же свернет производство наркоты, а доказать его личную причастность к этому производству можно будет только в момент истины.