– Тот второй… старший лейтенант, который был с тобой, он в курсе твоих дел?
В глазах Шматко обозначился лучик надежды, и он утвердительно кивнул:
– Да.
– А кто еще из ментов работал на Бая? Шматко перевел взгляд на Голованова, и тот кивком подтвердил его догадку:
– Колись, майор, если хочешь еще немного землю потоптать. На кого-нибудь из них все и спишем.
Шматко очень хотел жить. А тот список, который он надиктовал повеселевшему лейтенанту регионального управления наркополиции, контора которого терпела провал за провалом, когда дело касалось краснохолмской наркоторговли, предсказывал невеселые денечки для местных ментов. Причем от старших офицеров милиции до рядового состава. Даже несмотря на то что мозги майора были отравлены алкоголем, память у него работала безотказно.
Когда он закончил диктовку, которой, казалось, не будет ни конца ни края, его лицо вдруг стало угрюмо-насупленным, и он так же угрюмо произнес:
– Вы обещаете, что это не затронет меня лично?
Голованов покосился на лейтенанта, и тот утвердительно кивнул. То, что азербайджанская наркоторговля восстановит в регионе утраченные позиции, в этом Дронов даже не сомневался, – как говорится, свято место пусто не бывает, и заставить работать на себя столь высокопоставленного осведомителя, каким был майор Шматко, – это удача.
– Живи! – вынес резолюцию Голованов и тут же спросил: – Где твой мобильник?
– В куртке. А что?
– Сейчас позвонишь своему Аслану и спросишь, раскололись ли москвичи. И если они еще живы… короче говоря, можешь считать, что тебе повезло.
– Но ведь, – испуганно сморгнул Шматко, – они ведь…
– Звони!
Дронов снял с хозяина квартиры наручники и, пока тот массировал покрасневшие кисти рук, принес из прихожей мобильник Шматко.
– Звони!
И сделал шаг в сторону, направив ствол шматковского «макарова» в его висок:
– Ну же!
По памяти набрав телефон начальника баевской службы безопасности, Шматко постарался собраться как мог и, когда в мобильнике послышался тяжелый, гортанный голос, негромко произнес, невольно покосившись при этом на темную дырочку ствола его собственного пистолета:
– Аслан? Это я. Не спите еще?
– Узнал. Чего звонишь? – не очень-то учтиво и с явным раздражением в голосе отозвался баевский боевик.
– Как там ваши гости? Не раскололись еще?
– Что, волнуешься?
На лице Шматко дернулся нерв. Чувствовалось, что он не очень-то привык к откровенно хамскому тону со стороны баевских боевиков.
– Мне-то волноваться особо нечего, – повысил он голос. – Это ты должен в первую очередь волноваться. А я… В отличие от тебя, мне нужен результат.