О другом собирателе, Георгии Дионисовиче Костаки, впервые князь услышал от директора Музея современного искусства в Нью-Йорке, Альфреда Барра. В начале 60-х годов Барр приехал в Москву и, навестив канадского посла, своего соученика по университету, сказал, что хотел бы снова повидать тех авангардистов-живописцев, которые здесь живут. Канадский посол ему ответил: «Да, я знаю человека, который разбирается в живописи и даже собирает предметы искусства, он вас повозит по Москве и вам поможет в этом деле». Это был Георгий Дионисович Костаки. Он родился в Москве в 1913 году, в семье греческого коммерсанта. Замечательно, что живя в СССР, каким-то чудом сохранил греческое подданство. Работая шофёром в посольстве, он возил дипломатических работников в антикварные магазины. Постепенно сам втянулся в коллекционирование. Как это случилось Костаки рассказывает в своей автобиографии:
– Я собирал картины старых голландцев, фарфор, русское серебро, ковры и ткани. Но всё время думал о том, что если буду так продолжать, то ничего нового в искусство не принесу. Всё то, что я собирал, уже было и в Лувре, и в Эрмитаже, да, пожалуй, и в каждом большом музее любой страны, и в частных собраниях. Продолжая в том же духе, я мог бы разбогатеть, но… не больше. А мне хотелось сделать что-то необыкновенное. Как-то совершенно случайно попал я в одну московскую квартиру. Там я впервые увидел два или три холста авангардистов, один из них – Ольги Розановой. Работы произвели на меня сильнейшее впечатление. И вот я купил картины авангардистов, принёс их домой и повесил рядом с голландцами. И было такое ощущение, что я жил в комнате с зашторенными окнами, а теперь они распахнулись, и в них ворвалось солнце. С этого времени я решился расстаться со всем, что успел собрать, и приобретать только авангард.
Поразительно в биографии Костаки всё и прежде всего – карьера. В Бюро по обслуживанию иностранцев он сначала работал в качестве шофера греческого посла в Москве, потом английского посла, а затем, в течение 37 лет – с 1942 по 1979 годы – в качестве завхоза посольства Канады. Эта служба знаменательна для Костаки не тем, что он был начальником над местной советской прислугой в посольстве: шоферами, садовниками, поварами и горничными, а побочным занятием – собирательством.
В то время в Советском Союзе деятельность эта рассматривалась как криминальная. Частная антикварная торговля считалась спекуляцией. Государство стремилось прекратить ее с помощью репрессивных мер: изъятий частных коллекций, облав на антикварных дельцов, скупки антикварных вещей у населения. После войны произведения старого искусства продавались в Москве в секции комиссионного магазина на Арбате, 36. Затем, в середине 50-х, в отдельном павильоне на Арбате, 17, открылся специализированный комиссионный магазин. Это было время самого роскошного и доступного по цене антиквариата. Отсюда иностранные дипломаты («Интуриста» тогда в Москве фактически не было) «откачивали» антиквариат. Особенно «посланцы мира», как писали фельетонисты газеты «Вечерняя Москва», налегали на европейский фарфор и бронзу. Проблем с вывозом не было. На таможне надо было только предъявить копию чека магазина, где был куплен товар.