— Из пальца? Ты хоть подумала, что достать оружие, пройти в дом никем незамеченной, выстрелить в живого человека, уйти без свидетелей, для тебя — нереально?! О моральной стороне я вообще молчу. Да у тебя просто рука не поднимется. И загребут тебя, если действительно пальнешь, спустя минут пятнадцать.
— Ты ничего не знаешь, — зло прошипела я, чем сама себя удивила, оказавшись, вплотную прижатой к Третьему. — Сделаю это без всяких проблем и колебаний: раз — и всё. Поверь, обойдется без сожалений и причитаний — убью, не раздумывая, и будь что будет.
Мы впились друг в друга взглядами, и что Третий увидел в моих глазах — не знаю. Может, уверенность в собственной правоте, может, непоколебимую решимость, но он моргнул и наваждение прошло. Я отодвинулась, обняла себя руками и стала ждать ответа.
— Допустим, — склонил голову набок Третий, — но зачем тебе браться за это дерьмо? Несколько лет прошло, живи спокойно и ни во что не ввязывайся.
— Надо, — безапелляционно рубанула я рукой.
Неужели не понимает, что мне необходимо отомстить. Просто для того, чтоб жить дальше. Такие мрази, как те двое, просто не имеют права топтать землю. Не имеют и всё. Даже если потом я сгнию в тюрьме, или психушке, мне надо. Позарез.
— Что же, твоя просьба ясна. Теперь хотелось бы услышать предложение. Как ни крути — это мои сослуживцы. Почти что друзья. Жаль, что укурки.
— Двести тысяч. В зарубежной валюте, разумеется.
Я ждала этого вопроса. Ради него я горбатилась над бумагами, ради него согласилась вести черную бухгалтерию, после чего шеф буквально готов был носить меня на руках.
Вдруг оказалось, что я мстительная, злобная дрянь с криминальными наклонностями, готовая вкалывать как проклятая, только бы пристрелить двоих ублюдков, поломавших мне жизнь. Впрочем, с учетом того, что я научилась принимать свои недостатки философски, знание это ощутимого урона не нанесло.
А вот реакция Третьего — она меня снова удивила.
На мое предложение он рассмеялся. От души: громко, со вкусом.
Неужели мало? Понятно, ему нелегко предавать друзей — кодекс чести и все такое, но двести тысяч долларов…
— Как банально, девочка. Чего-чего, но денег мне и своих хватает за глаза, — отсмеявшись, ответил Третий.
— Тогда чего ты хочешь? — нахмурившись, поинтересовалась я.
Третий пугал нелогичностью, абсолютным равнодушием к деньгам — ведь такая сумма любого бы привела в восторг. Но, мужчина напротив смотрел на меня спокойно, без азарта в глазах, только искорки веселья догорали где-то в глубине зрачков. Тогда я впервые подумала, что ничто не мешает ему указать на дверь, выставив, таким образом, меня за порог — вон из своего дома, памяти, жизни.