Оказалось, что спокойно:
— Я сказал, что дал слово. Больше мне добавить нечего.
— Ты объяснишь, что нашло на тебя, и зачем понадобилась смерть моего бывшего мужа?
Третий молчал. Смотрел на меня прямо, без каких бы то ни было эмоций во взгляде. Я силилась угадать — ответит ли вообще, и если да, будет ли сказанное правдой.
— Скажем, — наконец, Артем нарушил тишину, — что это простая прихоть.
Теперь с ответом помедлила я.
— Я соглашусь на новые условия, если ты дашь мне адреса уже сегодня. Или так, или я уеду, — услыхав это, Третий усмехнулся.
— И что будет дальше, если адреса я тебе действительно дам?
— Проверю — настоящие ли они, и не лукавишь ли ты, а после выполню свою часть сделки.
— Не пойдет, — категорично сказал Третий, а я, усмехнувшись краешком губ, вышла из кабинета.
Не торопясь, собрала вещи, подхватила кота и, не прощаясь, уехала.
Проводить меня никто так и не сподобился.
***
Злость клокотала, бурлила.
Импульсивное бегство (как еще можно было назвать это безумство), обернулось для меня полным провалом в планах, стало абсолютным фиаско, для грезящей о мести, души.
Я исходила вдоль и поперек квартиру, запустив руки в волосы, думала, гадала, но ничего дельного — того, что могло исправить ситуацию, на ум не шло. Вернуться, прогнувшись? Но, что тогда помешает Третьему крутить мной, как куклой?
Да, я готова была на все ради тех адресов — как последняя дрянь и самая злопамятная на свете мразь. Потому что действительно хотела мести всем сердцем. И вот сейчас — почти вплотную подойдя к осуществлению желаемого, я осталась ни с чем из-за порывистости.
Признаться, это чертовски злило, вот я и гневалась на себя, на свою глупую натуру.
Я безвылазно сидела дома, много работала: наказывала себя, заставляла корпеть над скучными цифрами.
Время шло.
Пусть и постепенно, но раздражение от несбывшихся замыслов, отошло на второй план. В один из пустых дней я поняла, что скучаю по Третьему, и осознание это было неожиданным, даже слегка досадным.
В гулкой, какой-то слишком большой для дамы с котом, квартире, сделалось вдруг неуютно.
Лесной домик манил воспоминаниями о живом огне, древесном запахе, от которого кружилась голова, тосковалось по морозному утру, когда не приходилось томиться одиночеством, а уютно спалось в нагретой Третьим постели.
Серые, стылые, какие-то бесполезные, утратившие всякий смысл будни раздражали, и я вовсе перестала выбираться на улицу. Ела мало, все больше пила чай, заедая его сдобными сухарями с изюмом, пачка которых нашлась на кухне. От подобного рациона похудела на несколько килограммов, что заострило скулы, и я сделалась похожа на заморыша.