— Будешь кофе?
— Можно, но сначала в душ. Ты со мной?
После того, как я на карачках вылизала весь дом, мне определенно нужно было пойти в ванную.
И я отправилась — с ним.
***
В том, как раздевается мужчина — нет ничего сексуального. Раз, — долой футболка. Два, — он стянул с себя портки вместе с трусами. Три, — он наг и готов к дальнейшему действу. И все же, в этой безыскусной простоте есть что-то, от чего невозможно зажмуриться или отвернуться. По крайней мере, так было со мной, пока раздевался Третий.
Может, причина была в нем самом, потому, что тело его было безупречно: жилисто, упруго, с наличествующими кубиками и прочим добром, что приобретается ценой тренировок и правильного питания. А может быть, я не могла оторвать взгляда, потому что он смотрел на меня с первобытной жадностью: так глядят на то, чем до безумия мечтают обладать.
Я скинула легкий халат, медленно потянулась к застежкам бюстгальтера, услышала, как шумно Третий сглотнул — словно не видел меня обнаженной десятки раз. Будто только одним видом я вызывала у него повышенное слюноотделение — как конфета, что манит яркой оберткой, а потом сладко тает на языке.
Подняла на него глаза, прекратив раздеваться.
Я никогда не умела соблазнять. Да, именно так. Не была способна томно закатывать глаза, облизывать губы или, например, нарочито крутить попой. Искусство соблазнения было для меня недоступно, но не потому что я была неуклюжей медведицей или чопорной ханжой, не чувствующей куража. Отнюдь. Просто внутри имелась некоторая эмоциональная неловкость. Все эти кокетливые взгляды из-под ресниц, зазывные жесты и лишние телодвижения, казались мне со стороны чересчур искусственными, наигранными — уж лучше обойтись и не смешить народ, если не имеешь способности валить мужчин десятками — одним только взмахом ресниц.
Третий, со своим голодом в блестящих глазах, заставлял усомниться — так ли я нелепа, как привыкла думать.
Он протянул руки, обвел пальцами полушария груди, что виднелась из бюстгальтера. От его теплого касания по коже побежали щекотные мурашки.
— Золотая девочка, ты сводишь меня с ума, — руки его уже бродили за спиной.
Секунда, и верхняя часть белья упала на пол, а шершавые, но нежные ладони продолжили поглаживать спину: то кругами, то широкой дугой.
Я провела руками по его безупречной груди, спустилась к животу, утопила пальцы в мягкой дорожке волос, бегущей от пупка вниз. Третий хрипло рассмеялся:
— Это то, о чем я говорил — ты еще ничего не сделала, а я уже на пределе.
Он наклонился, поцеловал в уголок губ, спустился поцелуями по шее вниз — к груди. Обхватил губами напрягшийся сосок, от чего сердце мое затрепетало и забилось неровно, рвано.