Я зарылась руками в его волосы, потянула вверх, а когда Третий распрямился, поцеловала — влажно, изучая языком его рот, покусывая еще не зажившие губы. Он прижал меня к себе с силой, ухватив за ягодицы. Потерся напряженным пахом и от этого нетерпеливого движения ноги у меня натурально подкосились.
Мидас ухватил меня, усадил на стиральную машину, стянул трусики — не прекращая ласкать, посасывать мой язык. Я дышала через раз — так хотелось почувствовать его в себе, ощутить приятную тяжесть напряженного тела. Он провел ладонью у меня между ног, хрипло выдохнул, почувствовав влагу на пальцах, потом притянул к себе, подхватив под коленки, и тягуче медленным движением скользнул внутрь.
Я не сдержалась — застонала.
— Да, не сдерживай себя, девочка, — одобрил Третий и втянул воздух сквозь зубы.
Плавно задвигался.
— В тебе так тесно и так непередаваемо горячо! Да, милая, кричи. Громче!
С каждым откровенным словом, что вылетало изо рта, Третий входил в меня порывистей, вбивался до упора.
Выводя узоры на его груди, я не сдерживала себя: кричала. Артем же принялся ритмично поглаживать клитор, и эти касания сводили меня с ума — распаляли, разжигали, будили дремлющую лаву внизу живота. Я уже почти умоляюще хныкала, когда его средний палец скользнул вовнутрь и задвигался параллельно члену, а большой все продолжал тереться о пульсирующий комочек.
От разлившегося удовольствия я вскрикнула, а Третий двинулся плотнее, задевая внутри мифическую точку, ударяясь об нее каждый раз…
Палец ритмично терся. С каждым толчком дышалось все чаще, сердце колотилось в бешеном темпе, и я почувствовала томительный, набирающий обороты ком — он родился где-то в животе, зашевелился, задрожал, а потом вдруг лопнул, заполняя все внутри сладким, непередаваемо сладким теплом. Брызги этого тепла осели повсюду, пара вытекла из уголков глаз и побежала к вискам, а я все не могла перестать пульсировать и содрогаться. Не давая опомниться, Третий требовательно схватил меня за волосы, не болезненно — на грани острого удовольствия, прикусил нижнюю губу, лизнул подбородок и задвигался внутри так часто и глубоко, что шлепки эхом отскакивали от кафельных стен. Я не успела крикнуть и даже охнуть, как куда более острый, громадный ком прокатился по нервам и сокрушительно взорвался, затопляя все существо непередаваемым блаженством.
— Черт, как же потрясающе ты кончаешь, — на одном выдохе рыкнул Третий и замер, выпуская тепло из себя в мое нутро.
Я не могла собрать себя до кучи — растеклась, разнежилась. Шевелиться было абсолютно лень — невозможная истома не прошла, ноги дрожали, руки тряслись. Третий погладил мне коленки, поднял к потолку лицо — нахмуренное, еще хранившее отголоски оргазма.