— Не знаю. Наверное, выражаю свое почтение. — он указал на могилы. — Но я уже собирался уходить. — добавил он быстро, посмотрев, как она перекидывает свои темные волосы через плечо. — Сейчас мой черед побывать в воде.
— Я пойду с тобой. — Октавия улыбнулась, и Уэллс неловко отвернулся. Длинные ресницы, которые делали ее взгляд таким невинным, когда она спала в палатке-лазарете, теперь давали дикий блеск ее огромным голубым глазам.
— Ты уверена, что это хорошая идея, с твоей-то лодыжкой? Это долгая прогулка.
— Я в порядке. — ее голос был полон игривого раздражения, когда она попыталась поспеть за ним. — Ты выглядишь очень мило, когда беспокоишься. Знаешь… — продолжала она, увеличивая темп бега, чтобы нагнать Уэллса, который даже сам не заметил, как ускорил свой шаг. — Это забавно, что все зависит от слов Грэма. Ты ведь знаешь намного больше, чем он.
Уэллс схватил один из пустых кувшином рядом с поставленной палаткой и вернулся в лес. Они не обнаружили воду рядом с лагерем, поэтому каждый, достаточно сильный, чтобы выдержать полный контейнер, шел по очереди за водой. По крайней мере, они должны были идти по очереди. Он не видел Грэма целыми днями.
Октавия остановилась, как только Уэллс переступил через линию деревьев.
— Ты идешь? — спросил он, бросив взгляд через плечо.
Она наклонила голову назад, и ее глаза расширились, когда она посмотрела на темные очертания деревьев в сумерках.
— Я иду. — ее голос затих, когда она метнулась в сторону Уэллса. — Я еще не была в лесу.
Уэллс смягчился. Даже он, кто потратил большую часть своей жизни на мечты о поездке на Землю, порой находил что-то жутковатое на просторах: незнакомые звуки, осознание, что может скрываться за светом костра. И у него было время на подготовку. Он не мог представить, как это было для других, кого забрали из камер и толкнули на корабль, прежде чем они успели осознать, что происходит, что их отправляют на неизвестную планету, которая никогда не была больше пустого слова.
— Осторожно. — сказал он, указывая на переплетенные корни, скрытые фиолетовыми листьями. — Здесь земля становится очень неравномерной.
Уэллс взял маленькую руку Октавии и помог ей перелезть через упавшее дерево. Было странно думать, что что-то без пульса может умереть, но сырая, слоистая кора выглядела несомненно, как труп.
— Так это правда? — спросила Октавия, как только они начали спускаться по склону, который вел к реке. — Значит, ты действительно сам заключил себя, чтобы полететь с Кларк?
— Я полагаю, да.
Она с тоской вздохнула.
— Это самая романтичная вещь, которую я когда-либо слышала.