— У него хотя бы есть воздух.
— Это самое горькое. — Она разворачивает велосипед, свет фары бьет мне в лицо.
— Почему в его рисунках никогда нет надежды, а?
— Ну, может, в тот день ему не повезло.
Не припомню, чтоб когда-нибудь приступал к работе с надеждой. Что-то бешено пинает меня внутри, потом разливается мировым океаном — и я снова свободен. Может, это и есть надежда?
Смотрю через дорогу на очертания города. Ночи здесь неинтересные, заводской смог съедает звезды.
— Да и кто здесь надеется?
— Я, — говорит Люси. — Ал берет меня на работу. На следующий год я поступлю в универ.
— Может, Тени не светит универ. Может, у него и работы нет.
— У него есть главное, — горячится она. — Самое главное. Он делает жизнь лучше. Просто тем, что рисует! Я как-то прибежала на остановку, а автобус помахал мне хвостом — ну, я села на скамейку, жду следующего, злюсь. И вдруг на стене напротив вижу клочок, нарисованный Тенью. Сидит букашка с вот такими глазищами, и в них читается: «Представляешь, полчаса здесь проторчал!» Никаких слов под картинкой не было, да и зачем? По глазам все было ясно.
— Раз слов не было, откуда ты знаешь, что Тень?
— Знаю, — говорит она таким голосом, что я смотрю только на ее руки. — Вот такого цвета у него небо... — Она поворачивает руки, показывая след от голубой краски. — Я коснулась его работы. Тот, кто так рисует, — работает. Он занят делом.
Однажды я уже чувствовал подобное. Когда Берт рассказывал, кем я стану через десять лет. «Знаменитым художником», — сказал он, и я понял, что должен бежать, немедленно, сейчас же — но не мог выскочить из собственной шкуры. Меня так и подмывало запустить в витрину баллончиком с краской, чтоб звон стекла возвестил о побеге.
— Пора ехать, — обращаюсь я к Люси. — Ночью оставаться на одном месте небезопасно.
Она словно застыла.
— Как он выглядит? Хотя бы мельком ты его видел?
— Знаешь, парням по барабану, как выглядят другие парни. Кажется, высокий. Волосы темные. Груда мышц. Мускулатура будь здоров.
— Ты же говорил, что не присматривался? — останавливает меня Люси.
— Ну, такого качка трудно не заметить.
Она не отступает:
— Как он все-таки выглядит?
Я качаю головой:
— Не знаю.
Она смотрит в упор, и я отчаянно ищу слово, которое помогло бы перевести разговор на другую тему, и хватаюсь за первое, что приходит на ум.
— Потерянным, — выскакивает из меня до того, как я сообразил, что говорю. — Кажется. Да не знаю я!
Похоже, на первое время информации ей хватит, и она наконец седлает велосипед. Я отталкиваюсь, но серьезно подумываю о смене маршрута. Не хочу углубляться в парк. Одно дело, когда мы разгуливаем в темноте с Лео — он великан, драться ему не привыкать. С граффитчиками из окрестных компаний я тоже знаком, ребята они что надо, но не все прохожие ночью миролюбивы.