И хотя трудно представить слова глупее, потому что мы «влипли», как сказал бы Берт, от изумления на ее лице меня разбирает смех. Надо же: первый встречный парень оказался не таким, как она думала. Надо же, парень в стильном костюме — и не хороший.
— Верно. Зато вы — просто «хорошие друзья», — щерится он.
Я беру Люси за руку, чтобы она не врезала ему.
— Не реагируй на него, — быстро вставляю я. — Он ест тараканов.
Малькольм ухмыляется:
— Всего одного.
— Тараканов? Как я не заметила? — отвечает она, раздосадованная, что так ошиблась в человеке.
— Не кори себя. При знакомстве об этом как- то не думаешь.
— Довольно! — Малькольм больше не усмехается, и мы замолкаем.
— Я хочу, чтоб Лео кое-что знал.
— И все? Хочешь передать с нами весточку? — спрашиваю я.
— И все.
— Ладно. — Я радуюсь, что мы легко отделались, пока он и плохие парни не обступают меня, и тогда я понимаю, что весточка будет в форме кровоподтека на моем лице. Невольно кошусь на лежащий под ногами велосипед.
— Попробуешь смыться, я передам весточку с ней, — перехватывает мой взгляд Малькольм.
Мне нравится смотреть на Люси, в редеющем мраке ее лицо нравится мне все больше и больше. Поэтому я стою, а он подходит все ближе, и внутри у меня все несется со скоростью света, а снаружи мир окаменел.
— А передать весточку самому Лео тебе слабо? — зло спрашивает Люси, но Малькольм не реагирует. Что ж, пусть не с первого раза, но она его раскусила. Он выбрал меня, потому что Лео отоварил бы и его, и его плохих парней. Во всяком случае, задал бы им жару. Надо будет, Малькольм и до Лео доберется, но зачем брезговать легкой добычей? К тому же, это как с тараканами — дикие поступки Птаху нравятся.
Со стыдом признаю, что когда меня хватают плохие парни, колени мои клацают. Чего уж там, выбивают барабанную дробь. Малькольм достает из кармана циркуль и эффектно вертит его меж пальцев.
— Получишь от меня кольцо для соска.
О чем он? Что еще за подарки? Нет, речь не о подарках. Внутри меня смерч и цунами. Где Лео? Обычно в таких переделках мы всегда вместе, и нам прикольно. Прикольно, когда мы смываемся. Не прикольно, когда смыться не выходит. В последнем случае все погано.
— Задери-ка рубашку, — командует Малькольм. В глупой ухмылке проступает оскал сумасшедшего. Он подносит циркуль к моей груди. Я зажмуриваюсь и чувствую острое прикосновение. Будет больно, очень больно. Люси берет меня за руку, что, конечно, приятно, только момент не совсем подходящий.
Вдруг Малькольм останавливается.
— Так и быть, сделаю тебе одолжение. Что скажешь?