19 ноября 1923 г., ввиду занятости делами ВСНХ и ОГПУ, по просьбе Дзержинского он был заменен в Деткомиссии ВЦИК А.Г.Белобородовым[2147] Но, уйдя с поста председателя этой комиссии, он продолжает заботиться о детях. К нему часто обращались с различными просьбами, связанными с положением детей. Так, 23 марта 1924 г. К. Цеткин просила оказать детскому дому ее имени всемерную помощь. В записке в Деткомиссию Дзержинский обратил внимание на то, что о «значении поддержки этого дома не надо распространяться», указав, что не имеет права и не должен этого делать. «Дело ВСНХ наладить производство и дать стране дешевые изделия, всю прибыль отдать государству. Было бы хорошо, если бы мы справились с этой тяжелой задачей»[2148]. В этот же день он ответил К.Цеткин: «Письмо Ваше к Данишевскому от 25/П.24 было им направлено ко мне на разрешение. Но, к сожалению, и я не могу дать согласия, так как законом нам запрещено средства государства ассигновать на дело, которое нам государством не поручено, как бы важно оно не было.
Поэтому я направляю письмо Ваше в Деткомиссию при ВЦИКе с просьбой поддержать детский дом, о котором идет речь[2149].
Учитывая в ряде случаев непонимание важности заботы о детях, в докладной записке в ЦК РКП (б) от 17 февраля 1924 г. он отметил: «Мерами, самыми целесообразными по предупреждению увеличения преступников является забота о беспризорных детях — вот куда надо направить все сострадание и волю, и вовлечение широкого общественного мнения масс по борьбе с преступлениями и преступниками…»[2150].
Многие документы, прежде всего личного фонда Ф.Э. Дзержинского в РГАСПИ, свидетельствуют о его постоянном внимании к воспитанию и обучению подрастающего поколения. Вот один из их. 18 марта 1925 г. Дзержинский обратился с письмом к С.И. Сырцову, в котором указал о получении его женой сообщения из школы ВЦИК, где учился их сын, о том, что в школе «предполагают окончить занятия в марте, дав возможность детям и педагогам отдохнуть месяц, а затем в начале мая уехать на два месяца в колонию» и возобновить занятия в конце сентября — в начале октября. «Такой порядок, — писал Дзержинский, — я считаю безобразным. Дети без школы выбиваются из колеи. Что они в марте должны делать? Как они могут в марте отдыхать? И почему отправка в колонию требует предварительного отдыха. Разве детей можно посылать в колонию для того, чтобы они там уставали, а не отдыхали при правильном сочетании труда, занятий и пр., сна, питания и т. д.
Дети фактически изводятся и недостаточно учатся. Я не знаю, к кому обратиться? Разве каждая школа имеет право на детях делать эксперимент, как ей вздумалось? Разве нет общих норм? Разве нет наблюдения?».