Если престиж и значимость автора оценивать в зависимости от его цитируемости, то Шекспиру нет равных. «Быть или не быть» знакомо всему миру, это, пожалуй, самая известная цитата всех времен и народов.
What the dickens? (какого Диккенса? – в значении какого черта?) не имеет ничего общего с Диккенсом и впервые появляется в «Виндзорских насмешницах», как и as good luck would have it (мне просто повезло). А вот лишь две из множества не забытых и поныне фраз из «Антония и Клеопатры»: beggar'd all description (изобразить нет слов) и salad days (зеленая юность). Его перу принадлежит множество используемых нами сегодня выражений, однако «краткость есть душа остроумия», так что я не буду действовать безответственно и пускаться во все тяжкие (fast and loose) и не откажусь сдвинуться с места (budge an inch), а сразу, одним махом (in one fell swoop) позволю этому абзацу раствориться в воздухе (thin air), словно все наши вчерашние дни (all our yesterdays).
«Гамлет» разошелся на цитаты, как ни одна другая пьеса: the play's the thing («Зрелище – петля», «Поставлю драму я», то есть устрою сложную интригу), in my mind's eye (в очах моей души), though this be madness yet there is method in it («Хоть это и безумие, но в нем есть последовательность»). Мы можем быть жестоки из жалости («Из жалости я должен быть жесток» – I must be cruel, only to be kind), подавать икру для простонародья (caviar to the general) и держать зеркало перед природой (hold the mirror up to nature). Но скорей в печали, чем в гневе (more in sorrow than in anger) эта цветущая тропа утех (primrose path of dalliance) должна подойти к концу, а дальше – тишина (the rest is silence).
В цели и задачи книги не входит изучение идей Шекспира, историческое исследование или комментарии по поводу отношений Шекспира с другими писателями-современниками. Но, как мы уже отмечали, слова выражают идеи и отражают человеческую природу, и Шекспир не скупится на примеры и иллюстрации сего. Например, в «Гамлете» всего лишь одна фраза – to thine own self be true (будь верен сам себе) – выразила понятие самоопределения личности, исследование которого с тех пор стало настолько интенсивным, что вряд ли сам автор мог такое предвидеть. Знаменитые солилоквии[13] выражают динамические изменения в душевных состояниях. Драматизм может быть внутренним. Автор утверждает ни много ни мало следующее: вот как мы думаем, а то, как мы думаем, ценно и значительно само по себе. В греческой драме длинные солилоквии демонстрировали определенное доказательство или суждение, а Шекспир обращается к познанию самого себя и совершает открытия не менее ценные, чем западные европейцы при освоении новых земель. Он делает мысль предметом мысли.