Евгения хотела бы очнуться где угодно, пусть даже на холодной лоджии, но чтобы в её апартаментах не было человеческих останков. Она вернулась в свою комнату-студию, попыталась как можно повнимательнее осмотреть сумеречные углы. На стуле висели джинсы её гостя, а на полу валялись его светлые трусы. Значит, Серёжа никуда не уходил ночью. А раз так, то он должен быть где-то в квартире.
От осознания, что скелетом в её туалетной комнате может оказаться никто иной, как страстный гость, Женю стало подташнивать. Она закуталась в плед, пытаясь унять нервную дрожь, и всё вспоминала события минувшего вечера. Ведь ей действительно привиделось, будто Сергей, играя на флейте, становится похожим на покойника.
— Точно, флейта! — воскликнула девушка и метнулась в комнату напротив.
Загадочный музыкальный инструмент мирно лежал на полу в центре. Дольсон не отважилась его трогать, вновь и вновь прокручивая в голове цепь возможных событий. Вот Сергей взял флейту в руки, принялся в неё дуть, хотя вряд ли вообще умел играть на такой вещице. Помнится, всё вокруг завертелось да и звук оказался совершенно омерзительным, словно свист вихря в турбине. Неужели от этого крепкий парень мог превратиться к скелет?
— Же-е-еня-я-я! — раздалось из-за спины протяжное мычание, и девушка замерла от неожиданности.
Руки и ноги вмиг онемели, поэтому обернуться она смогла не сразу. Впрочем, лучше бы Евгения этого не делала. Перед ней в дверном проёме стоял тот самый скелет, с которого на пол струилась кровь.
— Хо-о-чу-у е-ес-с-сть! — вещал он, и хозяйка квартиры уже не смогла сдержать самообладание — тут же рухнула в обморок.
За несколько десятков километров от дома Жени, в пригородных лесах, другой молодой человек в этот самый момент, наоборот, очнулся после долгого сна, вызванного всё тем же обмороком. Хотя без посторонней помощи Борис пролежал бы в своей яме ещё пару часов без чувств, замёрзший, напуганный и бледный, словно покойник.
— Что, дышишь? — раздался недовольный голос Павлова где-то над головой. — Лучше б ты тут сдох!.. Проблем тогда было бы меньше.
Падерин, зажмурившись, попытался оценить степень своих повреждений. Помнится, ночью он падал, болели руки, ноги, спина и много других частей тела. Но сейчас, кроме гудящей головы, его почему-то ничего не беспокоило.
— Что произошло? — прохрипел он, боясь пошевелиться.
— Чудо! — рявкнул трансвестит и вдруг вылил на парня холодную воду.
— Прекрати! Что ты делаешь?! — возмутился Борис, отпрянув к углу ямы.
— А тебе что, кофейку хотелось бы, наверно? — ухмыльнулся Павлов, глядя на своего пленника сверху.