Центральная аллея по-прежнему пустовала. Ни бомжей, ни посетителей. Борис прошёлся до конца кладбища и обратно, раздумывая над тем, как найти флейту. Просто так отказываться от этого заказа было уже обидно. Слишком много народу желало заполучить её любой ценой, даже если придётся пойти на убийство. Падерин помнил, как жестоко расправились таинственные бандиты со священником и его женой в Елмонской церкви. Да и Гелеонт вдруг согласился на все его условия, лишь бы ганлин оказался у него.
Из-за спины раздался собачий лай, и несколько псин у поворота на другую аллею стали огрызаться друг на друга. Еще не хватало, чтобы животные были причастны к исчезновению флейты! Хотя такое вполне возможно, ведь ганлин был костью — любимым лакомством бродячих псов. Если звери нашли мощи Святого Реазарха, то рассчитывать на возвращение ценности уже не стоило. Между тем собаки, погавкав, разбежались в разные стороны. Две псины ринулись к воротам на улицу, а одна, чёрненькая, побежала вглубь кладбища. Причём из пасти у неё что-то торчало. Видимо, животина отбила у сородичей добычу и гордо несла её в укромное место. Борис машинально двинулся за ней. Ну мало ли, вдруг собаченция нашла точно так же флейту и по традиции закопала её до лучших времен.
Собака не обращала на своего преследователя ровным счётом никакого внимания. Она периодически останавливалась, принюхиваясь к оградам ближайших могил и к столбам, которых тут было на каждом углу. Но движение не меняла — уверенно направлялась в сторону тех самых склепов, у которых, видимо, и располагался в своё время чудодейственный фонтан. Падерин шёл за ней и всё пытался придумать, каким бы образом заставить животное вернуть флейту. Если, конечно, она досталась именно псине. Вот бы понимать звериный язык, мечтательно заметил про себя Борис, но быстро признал, что вся эта затея с собаками провальна.
Дойдя до комплекса склепов, он почувствовал неприятный болотный запах. Кажется, он напоминал вонь той самой воды, которой его обрызгал Павлов. Собака, справив малую нужду у решёток, побежала прямо между погребальными строениями, на крышах которых торчали то кресты, то ангелочки. Сам не зная, зачем, Борис тоже направился туда, хотя и понимал, что пролезть ему вряд ли удастся.
Едва очутившись между склепами, он услышал звонкое журчание воды. Где-то рядом протекал ручеек. Наконец, протиснувшись к лужайке, на которой валялись старые кирпичи и камни, он заметил, как собачий хвост промелькнул в отверстии одного из склепов. Псина забралась внутрь. Насколько знал Падерин, склепы было принято замуровывать после погребения покойника. В лучшем случае, в них делали дверь. Но у этого склепа с грозной статуей на крыше в виде бородатого мужика имелась нора. При этом её размеры вполне позволяли протиснуться туда даже человеку. В голове мелькнула шальная мысль, что вдруг именно там животное прячет свои «сокровища», в том числе и ганлин.