Как-раз в то утро, когда приехал Молчанов, Азейка, зайдя для чего-то под сарай услышал громкий храп.
Храп раздавался из возка.
Он отворил дверцу возка и увидал там одного из запорожцев. Запорожец спал, лежа навзничь и сложив руки на грудь.
Азейка попробовал было его разбудить, но запорожец только мычал и крутил головой. А глаз не открывал, он был пьян.
Когда Азейка узнал, что Молчанову требуется возок и провожатые, он подумал, что это ему «указание свыше».
Уже несколько лет подряд он испытывал, как ему казалось, особенное Господнее покровительство.
В тушинской церкви богомольцы видели очень часто большие «жертвенные» свечи красного цвета, горевшие перед чтимыми иконами.
Свечи ставил Азейка — это знало все Тушино.
На совести Азейки было много грехов. Последний его грех быль этот возок, пробитый пулями. Собственно, Азейка не считал грехом, принимать от запорожцев то, что они к нему приносили. Но об этом он старался не думать. Ему иной раз даже становилось жутко оттого, что вот ты хоть ему кол на голове теши, а он останется все равно при своем. Не грех.
Нет в том греха, что ты скупаешь награбленное.
Разве сам ты грабил, сам разрубил или прострелил какой-нибудь женский дорогой головной убор?
Жива ли, умерла ли та женщина, на которой был этот головной убор, — это опять его дело.
Раз он принял от запорожцев душегрею с жемчужными пуговицами и золотыми петельками.
Душегрея была в крови, и Азейка решил, что ему нужно отслужить панихиду.
Но, во-первых, как служить панихиду, когда не знаешь имени умершего, а во-вторых — разве так не могло что запорожцы сняли душегрею с раненой, а не с убитой?
Ранили, а добивать не стали.
И это ему тоже было жутко, — что он не знал, как ему поминать владельцев, приносимых ему запорожцами вещей…
За упокой или за здравие?
И он решил, что нужно ставить жертвенные свечи по-череду всем иконам, перед которыми кадят во время обедни.
Когда он ставил свечи, он молился, чтобы беда прошла мимо, чтобы как-нибудь не выплыло чего наружу.
Он шептал, крестясь:
— Пронеси и спаси.
И клал поклоны, стукаясь лбом о церковный пол.
И пока у него все сходило благополучно…
Он считал себя не только праведным перед Богом, но даже и покровительствуемым небесными силами.
Он, правда, чувствовал себя не совсем спокойно, когда заговорил с Молчановым про возок и запорожцев, так как знал, что Молчанов имеет своих доброхотов и в разбойном, и в других приказах и чуть ли сам не служил в свое время именно в разбойном приказе.
Но вместе с тем он и того обстоятельства тоже не упускал из виду, что Молчанову понадобились запорожцы и возок. Как-раз тогда, когда он от них всего более хотел отстать.