– Уделите мне несколько минут.
Он помолчал, внимательно оглядел меня и, открыв дверь, молча пропустил вперед.
– Прежде всего, я хочу извиниться за… ну, вы знаете, за что, – начал я, усевшись напротив него. – Это первое, а вот второе. Три или четыре дня назад я видел здесь, у пруда девушку, издалека напоминавшую Агнешку. Пока я спустился, ее уже не было.
– Антип Илларионович говорил мне об этом, – произнес он холодно. – Это нормально. Мы не знаем, когда она в следующий раз появится, и сколько этих разов будет, пока все не разрешится. Почему вы именно сейчас вспомнили об этом?
– Так… – сказал я. – Нервы на пределе.
– Настойку пьете? – спросил он уже почти что нормальным голосом.
– Пью, – соврал я. – Но иногда забываю. И еще вот что. Газеты писали о кончине леди Памелы?
Он поднялся, продолжая глядеть на меня теперь уже с улыбкой, подошел к окну, и оттуда, стоя ко мне спиной, сказал:
– Я тоже прошу извинить меня за некоторую резкость в выражениях. Вы правы – мы работаем плохо. О смерти леди Памелы, конечно же, писали почти все мировые издания. Мы их, разумеется, не собирали, но какая-то газета была… кажется, лондонская «Sun» – там было несколько материалов. Я сейчас спрошу у секретаря.
Он вышел, и я почувствовал, как заколотилось у меня сердце. В какой-то момент в голове даже мелькнуло: а ведь ты не хочешь, чтобы все это было правдой, потому и чалишься по любому поводу.
– Сейчас там поищут, – сообщил вернувшийся Перчатников. – Я помню, что она была.
Если вы до сих пор не знаете, что означает выражение «сидеть как на иголках» в его физиологическом смысле, то лучше вам и не знать этого. Трудно, а то и невозможно объяснить, почему я так волновался, ожидая эту старую газету. Скорее всего, ее сейчас не найдут, и мне придется ехать в город, и там в центральной библиотеке искать в прямом смысле вчерашний день, даже год. И это при том, то я даже не представлял себе, какая бы информация меня устроила.
Перчатников, пошуршав бумагами, снова вышел из кабинета, а вернулся вскоре уже с газетой, которую разглядывал на ходу.
– Вот, – сказал он, протягивая ее мне, – на первой полосе и на седьмой.
Я бережно взял газету, будто опасался, что от неловкого движения она может развалиться у меня в руках, и сразу же увидел леди Памелу в двух видах: просто ее лицо и еще одно ее же лицо, весьма удачно дополненное фигурой, которая стояла с фужером в руке и в довольно откровенном купальнике на борту сорокафутовой яхты в компании доктора Сингха с капитанской фуражкой на голове. Изучив досконально и лицо, и фигуру дамы, я пришел к выводу, что год назад, при первой своей жизни, леди Памела была, прошу прощения, несколько сдобнее, что совершенно не сказалось на моем восторженном отношении к ней т е п е р е ш н е й. Доктор Сингх, напротив, за этот год несколько прибавил в весе против прежнего.