– Тим, ты знаешь, ч т о с ней? – и, увидев, как я энергично покачал головой, открыла тайну. – У нее болит г о л о в а. Ты понял меня?
– А у тебя, сокровище мое, ничего не болит? – осведомился насмешливо я.
– Нет, Тим, у меня н и ч е г о не болит! – подчеркнуто радостно доложила она. – Со мной тебе можно делать все, что угодно: бросать, топить, душить. И вообще…
– Давай начнем с «вообще», – предложил я.
– Какой ты быстрый! – засмеялась она. – Это нужно заслужить. Лидия сказала тебе, что я еще девушка?
– Чего ради? – полуудивился-полувозмутился я. – С какой стати она должна была мне это сказать? Впрочем, если это так, то прими мои соболезнования.
– Старый башмак! – проворчала игриво Агнешка и стукнула меня по ноге. – Будто бы ты не хотел быть тем, кто…
– Да ни за какие коврижки! – отмахнулся я. – Все девственницы холодные, как утопленницы. Суеты много, а толка мало.
Она кинулась на меня, когда я еще не довершил фразы, с намерением всерьез поколотить, но попала лишь вскользь по лицу и увесисто по плечу, а дальше я арестовал ее кулачки, так она еще какое-то время пыталась достать меня ногами.
Тело ее было чертовски приятным на ощупь, я бы сказал – шелковистым. Такое ощущение возникло у меня, когда я еще массировал ее, но там были два пальца, а здесь – две ладони, под которые попадала не только спина, а и бедра, живот и даже мимолетно ее округлая и упругая грудь. Именно в этот миг она сбавила натиск и перестала молотить ногами, удивленно глянув на меня, но сладкий миг прошел, и все возобновилось с новой силой. В конце концов мне пришлось снова потащить ее в воду и несколько раз окунуть. Пляж, как нетрудно догадаться, превратился в партер летнего театра, и я бы не удивился, если, выходя из моря, услышал аплодисменты.
Агнешка меж тем успокоилась и, облизав губы, сказала:
– За это ты меня сегодня поцелуешь, – и, сделав паузу, добавила, озорно стрельнув глазами: – По-настоящему.
– А это как? – спросил я.
– Не в лоб, не в щеку, а в губы, – охотно пояснила она. – Долго, сильно и влажно.
– Ничего себе заявка! – сказал я. – Последний раз я целовался лет десять назад, надо бы потренироваться на ком-нибудь. А ты за это время возьми у пана Гжегоша соответствующее разрешение в письменной форме и с печатью «Солидарности».
– Я знаю, на ком ты можешь потренироваться – на Лидии, – деловито определила Агнешка. – У нее большой опыт, и я думаю, тебе она не откажет.
– А справка? – напомнил я.
И тут она коротко и бойко что-то бросила по-польски, и мне показалось, что я услышал в этом родное «а пошел ты…!»