Марсельцы (Гра) - страница 52

— Спасибо, дитя мое!

Увидев, что пастух слаб, болен, стар, многие федераты пожалели его. Они зашептались между собой, что следовало бы отпустить старика на все четыре стороны, если только он не совершил какого-нибудь тяжкого преступления.

— Пощадите этого человека! — говорили они гвардейцам. — Смотрите, он еле дышит! Кем бы он ни был в прошлом — патриотом или врагом народа, — сейчас он не может никому причинить зла.

— Старик не опасен, говорите вы? — вскричал один из гвардейцев. — Вы сейчас увидите сами, кто этот пастух!

И, бросив поводья своего коня, он подбежал к арестованному и сорвал с его плеч бурый плащ из грубой шерсти.

Вот так так! Что же мы увидели! «Пастух» был одет в великолепный костюм из фиолетового бархата, отороченный тончайшими кружевами. На груди у него висел ослепительно сверкающий золотой крест.

Национальный гвардеец рассмеялся:

— Видите теперь, кто этот внушающий вам сострадание бедняк? Это не кто иной, как его преосвященство бывший епископ Мендский монсиньор Кастеланне. Этот умирающий старик командует двадцатитысячной армией роялистов, которая стоит лагерем под Жалле. А знаете ли вы, для чего этот предатель вырядился пастухом? Он хотел перебраться через границу, чтобы вместе с эмигрантами и иностранными захватчиками пойти войной на Францию и удушить революцию! Глядите, вот доказательство!..

И с этими словами гвардеец вырвал из рук пастуха посох и сломал его. Вместе с дождем золотых монет из отверстия выпал свернутый в трубку лист пергамента. Капитан Гарнье развернул его: это был план заговора против революции!

Весь батальон в один голос закричал:

— Ах, негодяй! В реку его! Казнить предателя!

Над головой старика замелькали кулаки. Еще секунда — и изменника растерзают, разорвут на клочки. Но гвардейцы заслонили его от негодующих федератов.

— Не трогайте его! — кричали они. — Этого человека необходимо предать живым в руки революционного трибунала.

Марсельцы с неохотой подчинились, и гвардейцы увели своего пленника.

Рран-рран-рран! — загремел барабан.

Батальон построился и снова зашагал по дороге в Париж.

Между тем длинный переход в полном походном снаряжении утомил даже самых выносливых. У многих на ногах вскочили волдыри. Некоторые федераты сняли сапоги и с облегчением шлепали босыми ногами по густой дорожной пыли.

Мы шли теперь по области, населенной роялистами. Местные жители встречали нас угрюмым молчанием; не раз, обернувшись, мы ловили на себе горевшие ненавистью взгляды. Казалось, все эти люди были похожи друг на друга — все толстые, неопрятные, с бледными тупыми лицами и бесцветными, водянистыми глазами. Это были скупые, жадные и недоверчивые люди. Ни один из них не улыбнулся нам, ни разу мы не слышали смеха, никто не предложил нам глотка вина. Напротив, они с нескрываемой злобой провожали нас глазами и за спиной показывали нам кулаки.