Мы захватили с собой угощенье со столов, вернулись к себе в казарму, и там без помехи славно попировали. Мы ели, пили и пели так же весело и беззаботно, словно были на своем родном юге.
Барбару и Дантон присоединились к нам в казарме и порадовали нас обещанием, что не позже как через три дня мы пойдем к королевскому дворцу.
— Если Законодательное собрание и Парижская национальная гвардия не станут на нашу сторону, — говорили они, — мы сами спасем отечество и опрокинем трон тирана!
Сантерру ничего не оставалось, как снова обещать, что его батальоны выступят вместе с нами через три дня.
Остаток ночи мы спокойно проспали в казарме.
На следующее утро мы встали с первыми петухами.
В казарме остались только дневальные — все остальные марсельцы рассыпались по городу. Одни отправились к королевскому дворцу, чтобы снять с него план и осмотреть все мосты, улицы и переулки, прилегающие к нему; другие пошли в Законодательное собрание послушать, о чем там говорят; наконец, третьи просто болтались по улицам, глазея на лавки.
Воклер и я, естественно, бегом бросились в переулок Гемене, к Лазули, Кларе и Аделине.
Когда мы вошли в мастерскую, Планшо отозвал Воклера в сторону и с таинственным видом шепнул ему:
— Якобинский клуб заказал мне еще семь штук! Итого четырнадцать! Я думаю, Воклер, ты не откажешься приложить к этому делу руки? Четырнадцать гильотин за две недели — это нешуточный заказ! Без помощника мне ни за что не справиться с ним… А гильотины нужны революции!
— Ну, разумеется, компаньон Планшо: и руки приложим и плечом подтолкнем, если это нужно революции. Дай мне только с женой поздороваться, а там я надену передник и посмотрю, не забыл ли я, как надо работать рубанком!
Лазули, услышав голос мужа, уже бегом спускалась по лестнице, перескакивая сразу через четыре ступеньки. Аделина и Кларе следовали за ней.
Бросившись на шею Воклеру, Лазули засыпала его вопросами:
— Взяли ли вы уже королевский дворец? Все ли благополучно в батальоне?.. Нет ли убитых или раненых?..
Воклер никак не мог втолковать ей, что ничего не произошло; Лазули не слушала возражений и тараторила без умолку. Старик Планшо, глядя на эту сцену, только ухмылялся, заложив руки в карманы рабочего передника.
Наконец, Воклеру удалось вставить слово.
— Напрасно вы волновались тут, Лазули, — сказал он. — Батальон только через два дня выступит на штурм дворца! Пока что мы и в глаза не видели тирана… Ну, Паскале, за работу!
Я снял мундир, положил на стол пистолеты и саблю и засучил рукава до локтей. Покончив со всеми этими приготовлениями, я сказал Планшо: