По словам нашей прекрасной королевы, потенциальный супруг (ну и не только супруг, но об этом тссс) должен видеть, как обстоят дела со вкусом и нравом девицы. Если она вульгарна и у нее дурной вкус, то… Делалось это, по озвученной причине, для того, чтобы уравнять шансы всех выпускниц пансионов, вне зависимости от благосостояния их семей, если таковые имелись. Работникам пансионов и портным было строго-настрого запрещено давать советы или пытаться переубедить юную прелестницу, даже если то, что она хотела надеть, — это ужас и кошмар. Запрещалось и пансионеркам обсуждать наряды между собой. А то вдруг какая девочка с идеальным вкусом оденет всех подружек? А ведь они должны показать свой вкус, свой выбор, свое понимание красивого.
Но и времени на раздумья девушкам давалось много. Уж за полгода-то можно придумать самый потрясающий (для нее лично, разумеется) костюм.
Я старалась, правда. Не так уж часто у меня возникала возможность появиться где-то в красивой одежде, да еще соответствующей моему внутреннему «я». Мое платье было глубокого изумрудного цвета, без каких-либо бантиков, кружев или воланов. Только ткань — дорогая, струящаяся, мерцающая. И асимметричный крой — левая рука и плечо полностью обнажены, правое, наоборот, скромно прикрыто тканью, а рукав широкий и свободный, но сужающийся к запястью. Незаметный ряд мелких пуговичек на боку и никаких нижних юбок и корсетов. Мне нечего было стыдиться своей фигуры, а современная женская мода с легкой руки ныне покойной матушки его величества допускала некоторые вольности. Надо утягиваться — носи корсет. Не хочешь — не носи. Главное, чтобы все выглядело пристойно.
В общем, сегодня мои подруги по пансиону являли собой яркую, пеструю, в чем-то хаотичную, но прекрасную стайку тропических птичек. Да, далеко не все отличались отменным вкусом, но если им нравилось то, что они надели на себя, то кто я, чтобы осуждать их? Все мы неидеальны. К тому же, возможно, Клотильда, вырядившаяся в ужасный, на мой взгляд, красно-черный наряд, подцепит какого-то князя или герцога. И тогда будет одеваться у самых лучших портных страны, и никто и не вспомнит ее вульгарное платье на королевском празднике… То же касалось и остальных.
Видимо, так думала не я одна, поэтому мы мудро помалкивали, не делая друг другу комплиментов, но и не выказывая презрения или осуждения чужому вкусу.
Когда все наконец собрались в холле, к нам спустилась госпожа Сональ и принялась отдавать последние распоряжения. Впрочем, ее никто не слушал. Всё это нам говорили уже не десятки, и даже не сотни раз, а потому мы сами могли процитировать сказанное ею наизусть, даже соблюдая паузы и интонации нашей достопочтенной надзирательницы.