Рогнеда не ждала гостей, на небольшом дворе происходило странное действо – две женщины бились мечами. Конечно, тупыми и с закругленными концами, но как бились! Ингрид это положено, все же охранница, а Рогнеда… Рогволодовна владела мечом отменно, хуже, чем варяжка, но лучше многих дружинников.
И все же не умение и не ловкость привлекли внимание Алохии. Сделав знак Братыне, чтобы не окликал Рогнеду, княгиня некоторое время внимательно присматривалась. Да, женское чутье ее не обмануло, оно сразу подсказало то, что теперь подтверждал и внимательный взор…
Но Ингрид заметила гостей, что-то сказала Рогнеде и опустила меч. Бывшая княжна тоже обернулась.
Алохия с грустью отметила, как хороша дочь Рогволода – яркий румянец на щеках, блестящие зеленые глаза, растрепавшиеся рыжеватые волосы…
– Княгиня, я не ждала твоего прихода…
– Я должна предупреждать или просить у тебя разрешения? К чему ты учишься владеть мечом?
Рогнеда отдала свое оружие Ингрид и пригласила Алохию в дом, по пути заметив:
– Я не учусь, уже умею, просто бьемся с Ингрид, чтобы не забыть.
Алохия проследовала внутрь и огляделась. Бедно, но чисто, простые лавки застелены ткаными половиками, а не коврами, как в княжьем тереме, стол выскоблен до белизны, посуда на полке вымыта…
– Зачем тебе в лес?
– Я не сбегу и Изяслава с собой брать не буду.
– Я спросила зачем?
– Летний день год кормит. Грибы пошли, и ягоды пока есть. Хочу набрать и насушить.
– Ты? Тебе мало того, что я присылаю?
– Достаточно, но я не хочу сидеть у тебя на шее. Хватит того, что из милости живу в твоем доме.
Алохия снова ответила вопросом:
– Ты беременна?
По тому, как вскинулась Рогнеда, поняла, что попала в цель.
– Да.
– От него?
– Меня, кроме князя Владимира Святославича, никто не насиловал! – зло фыркнула Рогнеда.
– Снова насильно?
В голосе новгородской княгини звучало насмешливое недоверие.
– С кинжалом у горла едва ли можно делать это добровольно.
– Князь знает?
– Откуда? Он обо мне и думать забыл. Забыл бы еще и о сыне, – зло фыркнула Рогнеда.
И снова Алохия не ответила, молча встала и направилась к выходу.
– Так я могу ходить в лес?
– Куда хочешь! Если ты и рабыня, то не моя!
– Спасибо, Алохия.
Алохия замерла на пороге на мгновение, потом вдруг обернулась:
– Я родилась в этом доме…
Почему сказала, не знала и сама. Просто вспомнилось. Рассказывали, что мать отправилась рожать в старый родительский дом. Это воспоминание никак не относилось к Рогнеде, но почему-то заставило сердце Алохии дрогнуть.
Весь вечер она размышляла, как повела бы себя, окажись на месте Рогнеды. Поняла одно: дочь Рогволода не соперница, она вовсе не отбирала князя у жены, наоборот, оказалась жертвой, и ей куда трудней, чем новгородской княгине.