– Поселитесь в доме, что достался мне от матери. Там не очень просторно, но тебе хватит. Слуги есть?
– Нет, со мной только Ингрид.
– Кто это?
– Варяжка, которой князь поручил меня скорее убить, чем отпустить.
– А… эта? – Алохия усмехнулась, вспомнив рослую крепкую девушку, оставшуюся за дверью. – Слуг дам, но немного. И все, что нужно, тоже дам. Но не очень щедро – сама ныне небогата, все, что было, отдала твоим братьям как виру.
– Алохия, – окликнула ее Рогнеда, когда княгиня была уже у двери, – я не хотела твоего мужа, он силой взял. И сюда тоже силой прислал. А виру они всю вернули, взяв с добавкой.
– Я знаю! – резко бросила Алохия, не оборачиваясь.
Две брошенные Владимиром женщины стали жить в Новгороде.
Дом, который Алохия выделила Рогнеде и Изяславу, действительно не был ни богат, ни велик. Но ей вполне хватило.
Рубцы на душе затягиваются медленней всех остальных, а некоторые и вовсе остаются кровоточить всю жизнь. Новгород иной, чем Полоцк, Рогнеда страшно тосковала по родным местам, вспоминала братьев, которым не смогла даже сложить погребальный костер. Ингрид рассказала ей о хитрости с наступлением с двух сторон, о том, как проходил и чем закончился бой между князем Владимиром и Рогволодовичами. Варяжка утверждала, что это был честный бой, что если новгородский князь и перехитрил полоцких, то это его право, кто мешал выставить дозоры со всех сторон?
Только вот о личном мужестве князя ничего не говорила, словно того и не было на поле боя. Рогнеде все равно, она знала одно: именно Владимир погубил всех ее родных, а теперь держит на положении рабыни. А теперь к этому добавлялось еще одно, о чем бывшая княжна пока молчала.
Алохии доносили, что Рогнеда взяла себе всего четверых слуг – одну служанку для себя, одну для работы по дому и двору и двух мужчин для того же. Варяги охраны, которых вместе с Рогнедой прислал Владимир, предпочли вернуться домой на север. Рогнеда успокоила княгиню: ей бежать некуда. Если уж варяги пошли против варягов Рогволодовичей, то куда деваться ей с ребенком? Алохии не нравилась эта покорность, что-то подсказывало княгине, что Рогнеда только делает вид, что смирилась, но повода для нападок соперница не давала, приходилось просто ждать и быть начеку.
Ближе к осени Рогнеда вдруг попросила Алохию позволить ей… ходить в лес.
– Это еще зачем?
– Не знаю, княгиня, – развел руками боярин Братыня, через которого Алохия так и продолжала общаться с соперницей.
– Чем она там вообще живет? Что делает?
– Позвать, чтобы сказала?
– Нет, – поднялась со своего места Алохия, – сама посмотрю. Прямо сейчас!