– Ты думаешь, стоит разорять город, которым я собираюсь править? Нет, пусть лучше немного помучаются и сдадутся сами.
– А я бы сжег… – покачал головой Рагнар.
Он давно хотел спросить, что будет, когда они возьмут Киев. Куда дальше? Здесь варягам нечего больше делать, а они уже слышали о том, что далеко на юге, куда можно попасть вот по этой реке, есть богатейший город ромеев, который русы зовут Царьградом. Там золотом улицы выстланы, а самоцветы в стены вделаны просто так для красоты. Об этом неустанно твердили новгородцы и примкнувшие к ним по дороге.
Владимир вознамерился остаться править в Киеве? Но ведь его дед князь Игорь Рюрикович (об этом тоже рассказали новгородцы) воевал тот самый Царьград, а до того князь Олег Вещий, и отец Владимира князь Святослав Игоревич тоже в Киеве не сидел. Все они имели несметные богатства от ромеев.
Рагнар решил заставить князя Владимира после Киева пойти на Царьград. Жаль, что сейчас зима, не то можно бы и сейчас это сделать.
Придется сначала взять Киев. А что до предложения Рагнара сжечь город с помощью горящих стрел, так ведь и это у предков князя было. Княгиня Ольга сожгла так какой-то из городов. Зря Владимир позволил метнуть единственный горшок в ворота. Или не единственный и его дядя Добрыня лжет? Этот хитрый славянин вполне способен обмануть даже собственного князя-племянника.
Вечером, когда вовсю пылали костры, изводя окружающий лес (варяги быстро научились у новгородцев таскать целые лесины и укладывать их в костер одним концом, чтобы прогорали постепенно, позволяя не подкладывать то и дело, а просто передвигаться вдоль огня), со стороны города показался всадник.
– Князь, посланник едет. Или сдаются киевляне, или сообщают, что князь Ярополк Святославич вернулся.
Владимир только глазом скосил в сторону сказавшего это Дедильца. Может, Рагнар прав и нужно было единственный горшок с греческим огнем придержать ради стрел и в случае отказа поступить с Киевом так, как княгиня Ольга поступила с Искоростенем? Почему Добрыня о том не подумал? Но теперь жалеть уже поздно.
Гонца провели к Владимиру, который сидел у огня с людьми Рагнара, вспоминая бои на острове. Взрывы хохота то и дело оглашали окрестности, пугая в темноте не столько людей (откуда им там взяться?), сколько хищников.
Князь сделал вид, что не замечает киевлянина, принялся рассказывать, как Уве бился сразу с тремя и со всеми справился. Подняли кубок за Уве, который теперь в Валгалле, но воспитал многих хороших бойцов.
– И за тебя, князь Вольдемар! Тебе он тоже много синяков наставил, но научил отменно! – объявил Ульф. Его поддержали десятки голосов, хриплых от криков и холода, грубых, как и их обладатели, решительных и насмешливых.