Тот действительно развел руками перед Рагнаром:
– Мой старший брат сбежал в Родню с казной.
Варяг все понял сразу:
– Хочешь, чтобы мы взяли эту твою Родню?
– Там город небольшой, воев мало. Справитесь.
– Ты хочешь, чтобы мы без тебя это сделали?
– Я не могу оставить вот этих, – Владимир кивнул в сторону пировавших вперемежку вчерашних осажденных и захватчиков.
– Но тогда казна наша.
– Все, что возьмете, – ваше.
Рагнар внимательно посмотрел на князя, хмыкнул:
– Я не буду заставлять тебя клясться, так поверю.
– Рагнар, я отберу часть твоих людей, а взамен возьми моих. Мне нельзя оставаться только на вольнице, нужны и опытные воины.
– Ладно, нам больше достанется! – На громоподобный хохот Рагнара обернулись те, кто за общим гвалтом его расслышали.
– Владимир, они не так много там возьмут, – напомнил племяннику Добрыня.
– Тем хуже для Ярополка.
Родня в полутора сотнях верст от Киева, у нее не столь крепкие стены, но у дружины нового киевского князя хватило ума не брать их штурмом. Окружили плотным кольцом, не позволяя подвозить продовольствие и дрова.
И без того, и без другого зимой очень тяжело. Слишком тяжело для небольшого города, который к осаде не готовился, поскольку крепостью не был.
Князь Ярополк пошел на переговоры сам, он был готов отдать все, что имел. И отдал. В том числе жизнь.
Нет, убил его не Владимир, но боярин Блуд, который еще в Киеве убедил своего князя, что нужно бежать из осажденного города, поскольку киевляне только делают вид, что поддерживают, постарался и тут. Князя Ярополка убили, как только тот вышел из комнаты, где беседовал с Добрыней Никитичем. Боярин Блуд проследил, чтобы все прошло как надо.
Он не знал одного: князь Ярополк не сообщил о запасной, неиспользованной части казны, место хранения которой знал лишь его ближний дружинник Варяжко. Ярополк намеревался приказать Варяжко открыть тайну, чтобы самому получить разрешение уйти на юг, но не успел. Отпускать того, кто потом может отомстить, нельзя. Князь был убит, но вот Варяжке удалось бежать. Он вряд ли сумел забрать с собой казну, возможно, она на века осталась лежать в земле, а сам дружинник ушел к печенегам и многие годы успешно воевал против князя Владимира, пока и его не настиг клинок предателя…
Владимир сидел, глядя на пламя свечи и не замечая его.
Услышал шаги Добрыни, поднял голову:
– Ну?
– Его больше нет.
– Больше нет… Больше никого из Рюриковичей, кто мог бы заявить свое право на Киев. Ты рад, дядя, что остался только я?
– Скоро будет еще…
Добрыня присел, протянул к огню озябшие руки.
– Что? Откуда появится?!