Рогнеда… Рыжая зеленоглазая полочанка… Как она там?
– Мне нужна Рогнеда!
– Что?! Зачем тебе дочь Рогволода?
– Не произноси при мне этого имени. Она живет в Новгороде?
– Ты же туда отправил ее.
Добрыне вовсе не хотелось обсуждать с племянником этот вопрос. Живет и живет, к чему вмешиваться?
– Я спросил, как она живет.
– Хорошо. Не трогай ты их с Алохией. Девок здесь мало?
– У меня там два сына! – напомнил Владимир.
– Три, – спокойно отозвался дядя.
– Как три? Один у Алохии, второй у Рогнеды. Откуда еще?
– У Рогнеды двое, – Добрыня спокойно продолжил потягивать вино из большого кубка.
– У Рогнеды двое сыновей?! Когда она второго родила?
– Через девять месяцев после того, как ты ее в Полоцке снова взял. Твой сын, на тебя, говорят, похож, как и первый.
– Почему ты мне не сказал?!
– У тебя другие заботы были. Владимир, оставь их в покое.
Добрыне хотелось напомнить об их планах по поводу Древлянской земли, но князь был настойчив:
– Пусть приедет вместе с детьми!
– А Алохия тоже?
– Алохия? Нет, Алохия с Вышеславом пусть останутся в Новгороде. Должен же быть у них князь!
Добрыня только вздохнул. Племянник вышел из-под контроля, он не просто стал своенравным и строптивым, но больше не советовался с дядей, предпочитая поступать по-своему.
И часто это «по-своему» оказывалось разумней дядиных советов. Добрыня ко всему подходил, как привык, мечта о величии своего племени древлян заслоняла все остальное, а Владимир вдруг оказался словно выше на голову, этот голубоглазый мальчишка смотрел и видел дальше. К счастью, у Добрыни хватало ума это признать, половину своей цели он уже достиг – посадил Владимира на киевский престол, вторую – возвышение племени древлян над остальными – тому еще предстояло выполнить. Но что-то подсказывало дяде, что племянник вовсе не собирался этого делать!
И вот тут у мудрого Добрыни начинались страдания.
Будучи рожденным далеко от древлянского племени, воспитанным в Новгороде и повзрослев среди варягов, Владимир словно не чувствовал груза ни одного из племен, князь был над ними всеми и всех воспринимал одинаково. Даже киевлян, чьим князем считался прежде всего, не выделял. А о подвластной земле говорил просто: «Русь».
И в этом было что-то, поднимавшее Владимира над его дядей, делавшее сильней и мудрей наставника.
Но не подчиниться воле князя нельзя, даже если ты его дядя и наставник. Добрыня со вздохом снарядил посланника в Новгород, наказав привезти Рогнеду с сыновьями, но не очень спешить при этом. Была надежда, что Владимир передумает или просто забудет, тогда можно бы немного подержать рыжеволосую красавицу с ее сыновьями вдали, а потом и вовсе отправить обратно в Новгород или в Полоцк, который требовалось возрождать, чтобы не прибрали к рукам соседи. Кому, как не сыновьям Рогнеды, возрождать Полоцк?