Хару открыл глаза. Приятное чувство спокойствия омывало его тело, не оставив места для боли и усталости, вызванной лишениями в тюрьме Аскарона. Воздух казался чистым и легким, не похожим на затхлую, насыщенную вулканическим дымом среду тюрьмы.
Перед глазами ведьмака лениво плыло яркое летнее небо. В его синеву вгрызались клочья облаков, которые тщетно пытались затянуть собой огромный небосвод.
Не было даже намека на присутствие низких горных туманов; Хару ощущал лишь теплоту и мягкость нагретой за день земли. В его голове никак не мог уложиться тот факт, что каменные склоны гор могут быть такими шелковистыми и уютными.
Солнце щедро укутало Хару ласковыми лучами. Он с удивлением чувствовал, как его кожу щекочет трава, пахнувшая степными цветами. Слух доносил до него журчание ручья и шум ветра в густой листве деревьев. Мимо пролетел, неторопливо жужжа, толстый шмель и исчез в ярких цветах.
Ничто не напоминало о безжизненной территории тюрьмы.
Неужели его друзьям все же удалось бежать? Хару чуть нахмурился. Тогда, почему он не слышит их голоса, не чувствует раны в груди, которую несомненно должно было оставить заклинание?
«Я ведь должен был погибнуть!» — эта мысль, словно пощечина, отрезвила ведьмака.
Он резко сел в густой траве и первым делом осмотрел тело там, где должны были остаться следы от заклинания. Медленно он провел пальцами по ровной коже на груди и в недоумении застыл. Рубашка и жилет на застежке тоже оказались целы. Озадаченный этим более чем странным явлением, он поднялся на ноги и огляделся.
Хару стоял в полном одиночестве посреди солнечной степи, настолько богатой красками жизни, что нигде в мире, казалось, не было места красивее этого. Как завороженный, юноша пытался охватить взглядом просторы, в великолепии которых смешались природа и магия.
На самом горизонте раскинулись горы со снежными вершинами, а в нескольких шагах от Хару протекала река, отражающая сапфировую синеву неба. Она петляла и извивалась подобно змее и, убегала все дальше вдаль. Лента воды пересекала маленькую деревню и терялась где — то у подножья гор. Быстрое течение превратило реку в бурлящий поток, над которым склонялись плакучие ивы. Они опускались к самой воде, купая в ней свои нижние ветви.
Обширный луг, простирающийся до гор, был обильно покрыт цветами и кустарниками, а бархатистые пчелы, летавшие между соцветиями, оспаривали друг у друга право на сладкий сок. Великолепные бабочки, зигзагами оплетающие ведьмака, то порхали в воздухе, то отдыхали на цветах, и тогда казались их неотъемлемой частью.