В Тобольске все его чурались как прокаженного, а губернатор даже не соизволил принять прошение и лишь указал следующий пункт назначения, Якутск.
— Где то я раньше слышал про этот острог? — подумалось тогда Шубину.
За Тобольском сибирская вольница дала знать о себе. Алексея расковали за ненадобностью. И то право куда бежать, а в кандалах спрос великий? Да и хлопот с арестантом поменее будет.
Версты продолжали бежать бесконечной чередой. Редкие остроги, зимовья, ямщицкие ямы, не оставляли в памяти и следа. Все более сумрак охватывал сознание. И будто вторя ему, зимние ночи становились все длиннее и длиннее, пока не захватили все временное пространство.
Жизнь Алексея и полярная ночь стали едины. Он даже дивился, когда рядом протекало подобие жизни, и слышался смех. Казалось что все растворяется в этой необозримой и бесконечной дали. Просторные избы превратились в мелкие полуземлянки, русские сани, запряженные тройкой коней, в небольшие нарты с оленьей или собачьей упряжкой.
Когда от Якутского воеводы он услышал про Анадырский острог, то уже не дивился. Его жизнь превратилось в непрерывную дорогу, начало которой отмечено яркими красками в его памяти, а вся последующая жизнь лишь унылая, бесконечная своей безнадежностью дорога, покрытая мраком ночи.
Он даже слегка подивился, когда солнце неожиданно выглянула из-за горизонта, осветив ледяную пустыню, что расстилалась кругом до края. Весело заискрились крупные хрусталики снега. То был первый признак начала годового цикла жизни. Но Алексей не чувствовал себя ее участником, что нельзя сказать о его спутниках.
— Ныне лето на Анадыре проведем! — мечтательно произнес молодой казак Прошка. — Говорят там сытно живут?
— Худо не скажешь! Окромя охоты и рыбалки огороды держат. Квашенная капуста, и каша тыквенная завсегда имеется.
— А морковь и свеклу ростят?
— Ростят! Ростят! И борщ варят! — засмеялся десятник. — Только с огородов вонько, спасу нет! Тамошние крестьяне приспособились рыбу лежалую на поля вывозить вместо навоза. Говорят, что шибко в росте помогает.
— А пошто в тундре так пусто? — не унимался Прошка. — Уж как две седмицы в пути, а живой души не видели.
— Капитан Павлуцкий ныне в тундре балует, баталии устраивает. Наш приказчик острожный сообщил по секрету, что грозился капитан всех чукоч под корень вывести. И то право! Зловредный народец!
От безделья Шубин прислушивался к разговору. Казаки не торопясь готовились к ночевки. Скоро будет сытная еда и отдых. По здешним обычаям едят один раз в день. Промнешься до вечеру, и так проберет голод, что любой кусок сладким покажется.