Стройный, гибкий Павлуцкий, в мундире офицера, и далеко не молодой коренастый казак в добротном легком зипуне, каждый был хорош по-своему. Глаза их пылали такой яростью, что казалось они, превратят друг друга в пепел.
Не будем искать правого! Такого здесь нет! У каждого из них была своя правда, у каждого в кармане лежала грамота о его назначении, и для столь достойных людей отступать было не к лицу, а для слов, места уже не оставалось.
Павлуцкий выхватил шпагу и потребовал у казачьего головы поединка.
— Пускай клинки решат, кто из нас начальный командир, — вымолвил с трудом капитан. — Иначе нам не разойтись!
— Господин капитан видимо забыл, что шляхтичу с казаком не к лицу биться на саблях, — усмехнулся Шестаков. Лучше на кулаках разобраться, а то порубаешь шляхту и на плаху попадешь.
Это был придел. Бросив шпагу, Павлуцкий бросился на своего врага. Все зрители затаили дыхание. Драки на Руси дело обычное, но что бы капитан драгунский, да голова казачий сошлись грудками то в редкость. И надо заметить бойцы оказались отменные. Кулачным боем оба владели в совершенстве, но в данный момент все условности русской забавы были забыты.
Били и в грудь и в голову. Били в кровь не жалея кулаков. Удары Афанасия, что удары молота. Казалось, слышится треск костей, когда они достигали цели. Только благодаря своему проворству и молодости, устоял Павлуцкий после первого натиска. Удары капитана попадали в цель чаще, но терпимо переносились Шестаковым, старая закалка тоже кое-что значит.
Долго бились противники, пока не обессилили и не пали оба на землю. Далее, дело чуть не закончилось всеобщей дракой. Сильно горячо обсуждали зрители увиденное представление. Единства, кому присудить победу, не было абсолютно.
Драка лишь окончательно развела стороны. Примирение не возможно, а победитель не определен. Теперь каждому члену экспедиции предстояло решать за кого ему стоять, а это означало лишь одно, что экспедиция отныне разделилась на две.
Более всех это обескуражило воеводу Полуэктова. К тому же Павлуцкий подал в воеводскую канцелярию официальное донесение на Шестакова, где обвинял его в бесчестии, и всяческих непотребствах. Воевода даже затребовал к себе с бумагами обеих воинствующих претендентов. Долго он изучал грамоты, но к великому сожалению ни к чему, ни пришел.
Во всех документах однозначно звучало лишь одно, что капитан Павлуцкий, как обер офицер, командует всеми людьми воинского звания, а указом Сибирского губернатора назывался первым командиром, но тут же предписывал, что обоим поступать в оной партии во всем с общего согласия. И опять же Шестаков во всех грамотах значиться как главный распорядитель денежных средств, фуража, и всего имущества экспедиции. Даже Охотская флотилия и гарнизоны Камчатских, Чукотских острогов в распоряжении именно казачьего головы. Выходило, что во многих вопросах Афанасий был значительно выше самого Якутского воеводы.