– Вы уже знаете, что я думаю.
– За два десятилетия службы в Роте я никогда не видел судебного разбирательства по делу об убийстве. Ни единого. Но могу высказать вам свое мнение, почему они так сделали. Потому что на каноническом процессе слушания конфиденциальны, записи засекречиваются, а вынесение приговора происходит за закрытыми дверями. На каждом уровне соблюдается неразглашение информации, чтобы защититься от выхода на свет неприятных подробностей.
Его голос настойчиво предлагал мне раскрыть любую информацию, которой я владею.
– Я ничего не знаю, – сказал я.
– И все же, – продолжил Миньятто, – за два десятилетия службы в Роте я также не видел, чтобы человек отказывался защищать себя. И это позволяет мне предположить, что мой клиент уже знает, в чем состоит неприятная правда.
– Я говорил вам, – кивнул я. – Они считают, что Уго хранил некий секрет и что Симону известно, в чем этот секрет состоит.
– Меня интересует вот что: они ошибаются?
– Не имеет значения. Вы сами согласились с тем, что этот трибунал – способ запугать Симона.
– Вы не поняли. Трибунал – способ привлечь его к ответственности, не беспокоясь о том, что в ходе слушаний всплывет какая-либо конфиденциальная информация.
– Мой брат не причинял вреда Уго.
– Тогда начнем сначала. Почему он оказался у Кастель-Гандольфо в ночь, когда убили доктора Ногару?
– Уго позвонил ему и сказал, что попал в беду.
– Они каким-либо образом общались в тот день, до того как произошло убийство?
– Не думаю. Симон сказал, что он приехал слишком поздно и не успел спасти Уго.
Миньятто указал на раздел заявления, описывающий улики. Его палец навис под словами: «видеозапись с камеры наблюдения».
– Тогда что покажет вот это?
– Не имею ни малейшего представления.
Он поморщился и сделал у себя в блокноте несколько коротких пометок.
– Не могли бы вы мне кое-что объяснить? – спросил он, поднимая взгляд. – Я случайно услышал, как вы разговаривали с вашим дядей о выставке доктора Ногары. Почему вы решили, что кардинал Галуппо должен запугивать вашего брата в связи с выставкой, посвященной Туринской плащанице, когда уже доказано ее средневековое происхождение?
– Уго собирался доказать, что исследователи ошибались.
Миньятто с удивлением посмотрел на меня.
– Он также собирался рассказать, – продолжал я, – как плащаница оказалась здесь. Как попала в руки католиков.
Миньятто снова принялся записывать.
– Продолжайте.
– Ранее она пребывала на православной территории, в Турции, где работает мой брат. И возможно, Симон пригласил православное духовенство на выставку без разрешения секретариата.