Корви уставился в отчет лаборатории.
– Мы смогли сопоставить данные экспертизы с анализом крови, сделанным три года назад в тюрьме Ребиббия.
Страх упал на меня, словно тень.
– Имя, указанное на образце крови, – Александр Андреу, – сказал Корви.
Миньятто сдвинул брови. Он поднял глаза, словно хотел убедиться, что это ошибка. Потом, побелев, повернулся ко мне.
Я молчал. Судьи смотрели на нас.
– Перерыв, – выдавил Миньятто и обратился к судьям: – Прошу вас, монсеньоры. Мне нужен краткий перерыв.
Миньятто молча ходил по двору. Из ниш на соборе Святого Петра строго смотрели вниз мраморные статуи размером с двухэтажный дом.
– Монсеньор, мне нужно было увидеть машину, – сказал я. – Я не знал…
– Вы пробрались в гараж с конфискованными автомобилями? – перебил он, продолжая мерить шагами двор.
– Да.
– Вы были один?
Я решил не впутывать Джанни.
– Да.
– Вы забрали из машины Ногары его телефон? – Миньятто рубил воздух ладонью, разделяя время на мелкие кусочки.
– Нет.
Он остановился.
– Тогда откуда он взялся?
– Из службы здравоохранения.
Миньятто чуть не утратил дар речи.
– Что вы наделали?
– Я думал…
– Что вы думали? Что никто не заметит?
– Я пытался помочь Симону.
– Хватит! Вы это с самого начала задумали? Вы и ваш дядя? Хотели самостоятельно решить исход слушаний?
– Конечно нет!
Он подошел ко мне.
– Вы понимаете, что с нами сейчас сделал укрепитель правосудия?
Я не понял, о чем он говорит. Обвинение ничего не добилось ни от Гвидо, ни от Джино Пеи.
Но когда я брякнул это вслух, Миньятто взорвался:
– Не будьте наивны! От Канали он получил ровно то, что хотел. А как он говорил с шофером – это просто гениально!
– Что вы имеете в виду?
– «Кто приказал шоферам не вести записи? Кто мог привести шоферов к присяге?» Ну и кто же это мог быть? Автомобильная служба подчиняется вашему дяде!
– Вы слишком много домысливаете.
– Тогда скажите мне: какой был смысл выслушивать показания Гвидо Канали? Он ничего не видел. Ни вашего брата, ни Ногару, ни место преступления. Зачем было вызывать его в качестве свидетеля?
– Я не знаю.
– Затем что он видел вас, святой отец. И мог показать, что первой реакцией вашего брата было позвонить не в полицию, а своей семье. В полицейском рапорте сказано, что жандармы подумали, будто вы оба нуждаетесь в помощи, потому как вы приехали раньше их. Вы подкупили Канали, используя билеты, полученные от вашего дяди. Разве вы не видите, какой сценарий разворачивает укрепитель?
Я не в силах был произнести ни слова.
– Какой вопрос сейчас задают себе судьи? Записи с камер наблюдения пропали. Путевых листов из гаража – нет. Свидетели находятся под присягой о неразглашении. Во всем деле больше всего обращает на себя внимание молчание. Судьи хотят знать, откуда идет давление, и именно на этот вопрос им и отвечает укрепитель правосудия. Ваш брат позвонил вам с просьбой о помощи. Ваш волос в машине позволяет предположить, что вы помогали ее вычистить. Ваш дядя заставил шоферов дать клятву о соблюдении секретности, потом разрешил вашему брату внести изменения в экспозицию по своему усмотрению. Выставка как улика больше использоваться не может. На что указывают все эти умолчания, святой отец? О чем говорит отказ вашего брата давать показания? То, что в нашем распоряжении мобильный телефон Ногары, лишь подтверждает все, на что намекает обвинение.