Я смотрел на дворец через прутья железных ворот, чувствуя себя раздавленным. И вдруг там, на другой стороне двора, я кое-что увидел. В окне второго этажа разошлись занавески. Между ними, всего на мгновение, я заметил кардинала Бойю.
В оцепенении я пошел прочь. У внешних ворот дворца меня ждал Миньятто. Увидев выражение моих глаз, он взял меня под руку и сказал охране:
– Я заберу его.
Мы молча шли назад к трибуналу. Не знаю, слышал ли мон-сеньор, как я кричал. Впрочем, наплевать.
Рядом с залом суда был кабинет. Миньятто занялся делами, так и не обмолвившись со мной ни словом. Архивариус протянула ему папку с бумагами и попросила расписаться. Новые показания. Новые свидетели.
– Записей с камер так и нет? – спросил у нее Миньятто.
Она покачала головой.
И как ему удается с такой серьезностью играть в этот балаган?
– Это те, которые я запрашивал? – спросил он, показывая на серию фотографий.
Она проглядела снимки. Я заметил на них знакомые мешки с вещдоками. Предметы из машины Уго. Миньятто отчитал меня за то, что я пробрался в гараж, а теперь запрашивает данные, которые я там нашел. Я сердито глянул на него. Он продолжал молчать.
– Все правильно, монсеньор, – сказала архивариус.
– Спасибо, синьора.
Его рука снова легла мне на спину, выпроваживая из кабинета. Наконец он заговорил со мной.
– Идемте пообедаем, святой отец.
День уже перевалил свой пик и угасал. Миньятто прикрылся от солнца рукой, как козырьком.
– Нет, – сказал я.
– Петрос может к нам присоединиться. Надо поговорить о голосовом сообщении, которое Ногара оставил вашему брату в нунциатуре. Трибунал приобщил его к делу.
– Нет.
Он убрал руку, глядя себе под ноги.
– Я понимаю, что вы испытываете, но, святой отец, может быть, вам лучше сейчас отдохнуть от суда.
– Я буду делать то, что необходимо.
– Что вам сказал архиепископ Новак? – прищурившись, спросил Миньятто.
– Что брат мне лгал.
– О чем?
Я и сам не знал. Имея серьезные основания, он мог скрывать все, что угодно.
– Отец Андреу, скажите.
Но в этот миг зазвонил мой телефон. И я узнал номер.
– Майкл? – спросил я, немедленно ответив.
– Алекс, я был в самолете, не мог взять трубку.
– Что?
– Я сейчас в аэропорту.
– В каком?
– В Тимбукту! Сами-то как думаете? Через час буду в городе. Если адвокат Симона хочет пообщаться, пусть будет готов.
«Это он?» – одними губами спросил Миньятто.
Я кивнул.
– Дайте мне с ним поговорить.
Я протянул телефон.
– Отец Блэк? – сказал Миньятто.
Он достал из-за обшлага сутаны ручку и, открыв блокнот, стал записывать на внутренней стороне обложки. У него за спиной в Музеи и из Музеев сновали грузовики. Я снова подумал о словах архиепископа Новака. До открытия выставки оставалось всего двадцать четыре часа.